Только после этого Титус Кроу решился снова заглянуть в сканеры, а когда поднял часы времен над поляной, увидел, насколько уменьшился поток вылезающих из ямы тварей. Несколько секунд спустя Кроу посадил свое транспортное средство на флагманский корабль рядом с грот-мачтой и помог успевшим немного прийти в себя девушкам и де Мариньи выйти на палубу.

— Титус, — сказал де Мариньи, схватив за локоть друга, вознамерившегося вернуться внутрь корпуса часов времен, — что ты делаешь?

— Собираюсь закончить эту работу раз и навсегда, Анри. Не бойся, в яму я спускаться не стану. Я просто хочу закрыть ее на вечные времена — если смогу! Эти корабельные прожекторы хороши, когда действуют совместно, и очень может быть, что их сила сравнима с силой луча, испускаемого часами времен, но мне кажется, что они хороши только для кратких вспышек. А для этой работы такого, боюсь, маловато.

Не сказав больше ни слова, Титус Кроу вошел внутрь часов и полетел вниз, к поляне. Там он завис прямо над отверстием зловещей ямы. Теперь чудовища вываливались оттуда всего лишь тоненьким ручейком, и зоркие стрелки с летучих кораблей выслеживали тварей и уничтожали одну за другой. Кроу немного наклонил корпус часов, нацелил их циферблат прямо на отверстие ямы и пустил в ход смертельное оружие — непрерывный белый, слепящий луч.

И Титус Кроу оказался прав. Действительно: работающие в унисон зеркала-прожекторы становились недюжинной силой, но по отдельности они никак не могли сравниться с чудесной мощью творения Старших Богов. Титус Кроу заливал невыносимо чистым светом внутренности зловонной ямы, озарял ее невероятные глубины, тянувшиеся куда-то далеко-далеко, к самым глубоким подземельям мира сновидений. Секунд тридцать и даже дольше этот поток концентрированной чистоты — самая Суть Добра, этот Свет Старших Богов, чьим предназначением было изничтожение зла, — изливался внутрь ямы. Медленно, но верно начали происходить желаемые метаморфозы.

Сначала топкая, болотистая почва в непосредственной близости от ямы начала испускать свет, и этот свет начал пульсировать — словно бы в такт биению огромного сердца. Это сияние стало распространяться в стороны и вскоре залило всю пустошь. Пульсация стала быстрее. В этом биении света было что-то гипнотическое.

Потом, когда шесть летучих кораблей предусмотрительно удалились на безопасное расстояние, воздействие луча, испускаемого часами времен, достигло апогея. Земля около ямы вдруг начала пузыриться и вскипать. Словно раскаленная лава, она стала стекать в отверстие дыры. Дальше — больше. Вся поляна и чахлые, больные дубы на опушке вдруг задрожали, раскачались. Из недр земли начали доноситься приглушенные взрывы. Яма фактически уже перестала существовать, но от того места, где она была, вдруг подул шквальный, немыслимо сильный призрачный ветер. Он подхватил небесные корабли и прогнал их от поляны, словно сорванные осенние листья. Ветер дул еще долго после того, как Кроу прекратил действие своего могучего оружия. Почва на поляне продолжала пузыриться и испускать пар, она еще немного светилась. И в этом призрачном свете перед взором Титуса Кроу разыгрался последний акт этой странной драмы.