— Ну иди же ты! — прикрикнул он на нее и успел захлопнуть люк, прежде чем кошка вырвалась на свободу.

Все-таки в чем-то Красев был ограниченным человеком: несмотря на свое уважение к животным, он и представить себе не мог отправиться в первое путешествие во Времени без такого вот испытания. Впрочем, он был уверен в успехе и полагал, что кошке ничего не грозит.

Поэтому, едва люк захлопнулся, он, не глядя, нащупал пальцами пульт дистанционного управления от телевизора «Самсунг», купленный за какие-то совершенно смехотворные гроши, и нажал на кнопку, в бытовой ситуации включающую первый телевизионный канал. Дрогнул воздух. Плавно и почти беззвучно первая Машина Времени скользнула в океан Хроноса. На том месте, где она только что стояла, взвился и опал сноп холодных золотистых искр. Да с отчетливым стуком упал на пол, потянув за собой шину, разъем компьютерного интерфейса.

— Буду ждать, — успел пробормотать Вячеслав, не отдавая отчета, что, по-видимому, произносит исторические слова, подобные гагаринскому: «Поехали!»

Впрочем, все равно некому было в его тесной санкт-петербургской квартирке оценить и зафиксировать их для потомков.

Ждать Вячеслав собирался ровно двенадцать часов. Он, как и любой другой хронопутешественник на его месте, брал за точку отсчета в своей системе координат момент старта. Таким образом, в масштабе один к сорока восьми на двенадцать часов вперед он и установил механическое устройство, которое сам привык называть «автопилотом». На самом же деле это был достаточно примитивный пружинный механизм — из рода будильников по своему более чем благородному происхождению.

Было шесть часов вечера, но Вячеслав знал, что вряд ли сумеет заснуть в эту ночь. Он вернулся на кухню, открыл аптечку и тщательно протер, кровоточащие царапины на пальцах ваткой, смоченной в медицинском спирте.

В это время Красев-старший устроился на скамейке во дворе, покуривая «Родопи» и глядя на знакомые, свои, окна. Он знал, что будет дальше, но ему хотелось еще раз пережить эту ночь, самую замечательную ночь в жизни, глядя на нее со стороны.

А Вячеслав-младший прохаживался по тесной своей квартирке, останавливался у полок с книгами, листал одну-другую, ставил на место, варил себе кофе и тоже очень много курил. Но не «Родопи» — в те времена он предпочитал «Беломор». Вячеслав ждал. И вот тогда-то, в моменты этого томительного ожидания, вдруг с необыкновенной отчетливостью осознал, насколько он одинок. В самом деле, рядом не было никого, кто мог бы разделить его томление. Он был дважды женат. Жены его оказались схожи только в одном — в желании иметь мужа, а не «размазню, полоумного альтруиста»: они ушли так же быстро, как и появились в его доме. Детей он с ними завести не успел, да и не захотел бы, по здравом размышлении, заводить. Когда-то у него был пес, пойнтер (черно-пегий окрас, золотистые добрые глаза, широкая грудь, длинная шея, висячие уши, достоинство, присущее английским породам, любовь и верность) по кличке Джулька. Но и он ушел из жизни Вячеслава, подхваченный на прогулке или профессиональными похитителями собак, или живодерами — Красев тогда с ног сбился, его разыскивая, — поиски эти и нервотрепка, с ними связанная, стали последней каплей, переполнившей наконец долготерпение его второй жены, — но друга своего единственного так и не нашел; пес исчез навсегда, сгинул в подворотнях Северной Пальмиры.