Откуда-то доносился плеск ручья, журчавшего между камней. Кричала ночная птица – угрюмо и печально.

Юмеко чуть не завопила от накатившего ужаса и только чудом сдержалась.

Сколько же они шли через лес? Она не могла вспомнить. Не помнила даже, как она очутилась здесь. От сырой соломенной циновки пахло плесенью. Точно как дома… Мудрость-мать! Кири, должно быть, уже не находит себе места от страха.

Юмеко рывком села на циновке и тут же чуть не рухнула обратно. Голова шла кругом. Зажмурившись, девушка сделала несколько глубоких вдохов и протерла глаза.

Кто-то захихикал у нее за спиной – тоненько, нежно.

Юмеко подскочила, обернулась – и все-таки упала: ноги после вчерашнего стали как ватные.

Хихиканье перешло в смех.

– Чего тебе от меня надо? – пробормотала Юмеко прямо в заплесневелое татами. Медленно повернув голову, она уставилась на квадрат света на полу. Кроме него, ничего больше видно не было.

Чья-то тонкая рука вытолкнула в квадрат света круглую фарфоровую чашечку. Пышный рукав завернулся, приоткрывая изящное запястье.

– Ты, верно, хочешь пить, – прошептал из темноты нежный голос.

И тут до Юмеко дошло, что она и впрямь сгорает от жажды. Схватив чашку, она залпом выпила содержимое.

– Не очень-то изящно. Прежде люди были воспитаны лучше. Впрочем, можно предположить, что утрата манер – естественное следствие того, какие трудные они переживают времена.

Юмеко не поняла, тот же это голос или другой. Сколько их в этой комнате?

– Может быть, хочешь еще? – спросил мелодичный голос.

Юмеко кивнула:

– Да, пожалуйста.

И протянула в темноту маленькую чашечку – хотя предпочла бы сейчас сунуть голову в ручей и хлебать воду жадно, как животное.

Две тоненькие ручки показались из темноты и что-то налили в чашечку из узкой фарфоровой бутылки. Юмеко невольно залюбовалась: эти руки были такие человеческие! Такие красивые. А у нее самой руки грубые, натруженные, все в царапинах и мозолях. И кожа темная, как каштаны. На сей раз Юмеко выпила из чашки аккуратнее и поставила ее на татами.

– Спасибо, – прошептала она.

Ее невидимая собеседница хихикнула – с явным удовольствием.