Ей так нравилось оставаться в постели и притворятся больной, чтобы не ходить в школу. Авис смотрела тогда в окно и ждала, когда придут сны, — но они никогда не приходили днем, только ночью.

Часто она задавалась вопросом, почему было так.

Сны должны опускаться с неба, она знала это. Голоса и фигуры поднимались вверх, кажется, откуда-то из-под окна. Тетя Мэй сказала, что сны приходят от болей в животе, но она знала, что это не так.

Тетя Мэй всегда беспокоилась о болях в животе, и она ругала Авис за то, что та не выходила на улицу, чтобы играть; говорила, что она станет бледной и хилой.

Но Авис чувствовала себя прекрасно, и у нее была своя тайна. Теперь она почти не видела Марвина Мейсона, и не обременяла себя чтением. Было не очень весело делать вид, что она до сих пор принцесса. Потому что ее сны были настолько реальными, что она могла поговорить с голосами и попросить их взять ее с собой, когда они будут уходить.

Она поняла, что может разобрать, что они говорят. Блестящее существо, которое просто висело в окне сейчас — то, которое выглядело так, словно было намного больше, чем она могла увидеть, — оно создавало музыку в ее голове, которую она узнала. Не настоящую мелодию, это было больше похоже на рифмовку слов. В своих снах она просила его забрать ее. Она бы заползла ему на спину, и они вместе воспарили бы над звездами. Это было забавно, просить его полетать; она знала, что у существа за окном есть крылья. Крылья такие же большие, как весь мир.

Она умоляла и умоляла, но голоса заставили ее понять, что они не могут брать с собой маленьких девочек. То есть, не совсем. Потому что было слишком холодно и слишком далеко, и что-то изменилось бы в ней.

Она сказала, что ей все равно, как она изменится; она хотела пойти с ними. Она позволит им делать все, что они захотят, если только они возьмут ее с собой: было бы хорошо, если бы можно было говорить с ними все время и чувствовать эту прохладную мягкость, грезить вечно.

Однажды ночью они подошли к ней, и их было больше, чем она когда-либо видела. Они висели в окне и парили в воздухе по всей комнате — они были такими смешными, некоторые из них; она могла видеть сквозь них, а некоторые даже были частично внутри других. Она знала, что смеялась во сне, но она ничего не могла с этим поделать. Затем она замолчала и слушала их.

Они сказали ей, что все в порядке. Они заберут ее. Только она не должна никому рассказывать, и она не должна пугаться; они скоро придут за ней. Они не могли взять ее такой, какой она была сейчас, и она должна быть готова к изменениям.