Символизм был слишком ужасен, чтобы игнорировать его, но Шелдон поспешил дальше. Жизнь на кладбище и смерть на улицах. Повсюду валялись тела. Разбросанные фигуры лежали на тротуарах и бордюрах, стояли на коленях в дверных проемах, безвольно свисали с ограждений. Из некоторых зданий все еще доносилось эхо голосов, а над ними раздавался скрежет, рокот, рев осаждающих. Машины теперь перемещались от дома к дому — и здесь остатки человечества продолжали борьбу. Да, те, кто еще жив, ушли в свои дома, оставив улицы мертвым.

Шелдон бежал дальше. Эти впечатления приходили вспышками, но между ними все чернело пятном паники. К тому времени, как он добрался до реки, он уже ни о чем не думал. Он автоматически поплыл, дважды нырнув, когда из окутанных черной пеленой вод появился ухающий буксир. Оказавшись на другом берегу Шелдон снова побежал. Он бежал, пока в изнеможении не упал на обочину дороги. Проснувшись, он снова побежал.

Вот как он потерял чувство времени. Кроме того, его накрыла лихорадка. Должно быть, он несколько дней провалялся, сжигаемый болезнью на заброшенном дворе фермы. Как ему удавалось качать воду и ухаживать за собой, он не знал. Он был слаб, когда пришел в себя, но не настолько, чтобы не помнить о мерах предосторожности. Он держал свет выключенным и никогда не показывался, а его уши напряженно прислушивались к шуму машин, проезжающих по дороге. Когда однажды днем подъехали грузовики, он спрятался на чердаке. Они никогда не беспокоили его в течение всех тех часов, что он лежал там. Он знал, что в доме что-то было, потому что задняя лестница была расколота, а пол в коридоре покрывало масло.

Но после всего у него случился какой-то рецидив, который длился неделями. Физически с ним все было в порядке — он убивал и ел кур, а по ночам умудрялся выбраться наружу, чтобы поливать огород, но он никак не мог собраться с мыслями. Иногда ему казалось, что он снова в редакции, и он просыпался среди ночи, думая, что слышит крики Эйвери. Потом он снова засыпал, чтобы содрогаться во сне. Все эти недели он не выходил из дома.

По какой-то причине любопытство оставило его. Он не искал соседей и даже не пытался выяснить, что стало с жильцами дома.

Какой в этом был смысл? Во всяком случае, он знал ответ…

Настала ранняя осень, когда он наконец взял себя в руки. Он мог бы снова взглянуть фактам в лицо и подумать о будущем.

Именно тогда он решил тайком вернуться в город. Много недель назад он заметил полное отсутствие движения — как на дороге, так и в небе. Ни машин, ни самолетов — ничего не катилось, не летало и не ползло. Возможно, что-то случилось; возможно, машины вышли из строя. Прошедшие грозы и дожди могли вызвать ржавчину. А поскольку машины не могли починить себя сами, заправиться топливом или маслом — во всяком случае, он должен был это выяснить. Возможно, остались и другие люди.