– Я думал, вы пьете «Бомбей», – сказал я.

– Разнообразие, как говорится, приправа к жизни, – сказал мистер Клабб и вручил мне стакан.

– Вы устроились здесь как дома, – заметил я.

– Я очень благодарен вам за терпение, – сказал мистер Клабб, – и мой партнер полностью согласен с этим мнением, я прав, мистер Кафф?

– Абсолютно, – ответил мистер Кафф, – но готов поспорить на сто долларов и сигару, что пришло время выяснить еще кое-что.

– Как этот человек прав, – сказал мистер Клабб. – Его устами глаголет истина. Сэр, вы вошли на нашу рабочую территорию и столкнулись с неопрятностью, небрежностью, непристойностью, и ваша естественная реакция, что мы вполне сознаем, – отвращение. Мое пожелание состоит в том, чтобы вы запомнили две важные вещи: во-первых, у нас, как уже было сказано раньше, есть собственные методы, характерные только для нас, и во-вторых, появившись на сцене недавно, вы видите все хуже, чем оно есть на самом деле. К завтрашнему утру уборщики сделают свою работу.

– Предполагаю, вы занимались Визуализацией, – сказал я, осушив бокал «дженевера» до дна.

– Мы с мистером Каффом, – сказал он, – предпочитаем минимизировать риск аварий, сюрпризов и прочего методом репетиции наших, как вы видите, представлений. Все это, сэр, можно легко убрать, а наша работа, если уж начата, требует завершения и не может быть продублирована, переделана или недоделана.

Я вспомнил все гарантии, что давал.

– Я помню ваши слова, – сказал я, – и должен быть уверен, что вы помните мои. Я не просил доводить дело до конца. В течение дня мои чувства по этому поводу определились. Довести дело до конца по-вашему означает…

– Конец есть конец, – сказал мистер Клабб.

– Истребление, – сказал я. – Прекращение жизни вследствие применения внешней силы. Я этого не хочу, это неприемлемо, и я даже думал о том, что перебрал со степенью физического наказания, подходящей для этого дела.

– Подходящей? – произнес мистер Клабб. – Когда речь идет о страстном желании, «подходящий» – понятие, которое не имеет значения. В священной области желаний «подходящий», не имея значения, не существует. Мы говорим о ваших сокровенных желаниях, сэр, а желание – чрезвычайно вещественная вещь.

Я посмотрел на дыру в окне, обломки разбитой мебели и изувеченные книги.

– Думаю, что какое-нибудь постоянное увечье – все, что я хочу. Что-то вроде слепоты или потери руки, – сказал я.

Мистер Клабб посмотрел на меня с иронией.

– Все идет как идет, сэр. Насколько я понимаю, у нас есть еще один час, период времени, достаточный для улучшения нашего плана с помощью превосходных сигар «Двойная корона», чудесный экземпляр которых вы держите в руке.