Все, что было дальше, – монтаж отдельных частей видеопленки. Я помню, как Сирил Футч подпирал меня сбоку, пока я выражал нашу преданность делу сохранения его драгоценного имущества, еще он упрямо настаивал, что его зовут Саймон Галч, или Сидней Мач, или что-то похожее, потом он повалил меня на диван; я вижу странного маленького парня с татуированной головой и смешным именем Пус (человек с таким именем был среди записанных посетителей, хотя, может, это был совсем и не он); Пус принял от меня сигару и съел ее; я помню, как затягивался сигаретой глупо улыбающегося Джиллигана и как пил из бутылки с маленьким, белым, дохлым червячком, плавающим на дне, как нюхал белый порошок, рекомендованный какой-то женщиной; помню, как пел «Старый крест» в полураздетом виде. Я позволил разрисовать свое лицо красками, чтобы «почувствовать вкус» к «этой музыке». Женщина, но не та, что советовала мне попробовать белый порошок, а другая, которая постоянно находилась в состоянии безудержного веселья, что мне тогда очень понравилось, посадила меня в лимузин и всю дорогу домой экспериментировала с его кнопками и рычагами. Когда мы поднялись по ступенькам к двери, она взяла ключ из моей дрожащей руки и с ликованием вставила его в замочную скважину. Остального не помню.

6

Что-то вроде сознания вернулось ко мне от похлопывания по лицу, приглушенных криков женщины рядом со мной; голова в котелке возникла надо мной и прорычала:

– Быстро в душ, чертов идиот!

Второй ассистент прогнал ее прочь; женщина, которую я принял за Маргариту, заплакала. Я стал вырываться из рук человека, схватившего меня за плечи, и он сжал рукой мой затылок. Когда я открыл глаза в следующий раз, то был раздет догола и дрожал под натиском ледяной воды из душа в мраморных пределах душевой кабины. Чарли-Чарли Рэкет стоял, прислонившись к косяку открытой двери кабины, и смотрел на меня с плохо скрытым нетерпением.

– Я замерзаю, Чарли-Чарли, – сказал я. – Выключи воду.

Чарли-Чарли протянул руку в кабинку и превратился в мистера Клабба.

– Я сделаю воду теплее, но вы мне нужны трезвым, – сказал он.

Я свернулся калачиком.

Потом я оказался на ногах и постанывал, потирая лоб.

– Время душа окончилось, – позвал мистер Клабб. – Выключайте воду.

Я сделал, как мне было сказано. Дверь открылась, и банное полотенце опустилось на мое левое плечо.

Сидя рядышком на диване в спальне, мистер Клабб и мистер Кафф, освещенные тусклым светом лампы, наблюдали мое путешествие до кровати. Черный кожаный рюкзак стоял на полу между ними.

– Джентльмены, – сказал я, – хотя сейчас я не могу найти слов, чтобы объяснить состояние, в котором вы меня нашли, я надеюсь, что благодаря вашей доброте вы сможете простить… или не придавать значения… тому, что я, должно быть, сделал… я не вполне помню обстоятельства.