При мысли о нем мне снова поплохело. Паймон, кажется, заметил, что меня сейчас вывернет, потому что он скорее отступил от меня, встал сбоку и грубо схватил меня за локоть.

– А теперь мы пойдем в сквер у метро напротив парламента, – холодно сказал он.

– Никогда! – Я попыталась вырваться.

Он крепче стиснул мой локоть. У меня мгновенно онемели пальцы, когда он надавил на нерв. Я простонала.

– Попробуй только позвать на помощь, и по этой улице потекут кровавые реки. Ты этого хочешь? – Он развернул меня к матери с маленьким ребенком в коляске. – Хочешь, чтобы они все погибли? Погибли из-за тебя и твоей глупости?

Я громко сглотнула слюну и отрицательно покачала головой.

– Не хочешь? – убедился он и усмехнулся. – Хорошая девочка.

Паймон не был красив. Я не представляла, как он мог когда-то быть ангелом. Исказившееся в безумии лицо, острые, словно волчьи, зубы, сальные волосы, в которых сверкала серебряная диадема. Сегодня на нем был его плащ, под которым он спрятал ножны с мечом и штаны. Обуви он по-прежнему не носил. Удлиненные холщовые штаны прикрывали голые стопы.

– Ты пойдешь со мной и не сбежишь от меня? – спросил он сладким голосом.

– Зачем мне идти с тобой? – выдавила я. – Ты хочешь меня убить?

Паймон глухо рассмеялся.

– Конечно, нет. Я просто хочу поговорить…

44

44

Пока мы шли в сквер напротив афинского парламента, Паймон все время держал меня за локоть. Место отдыха для местных жителей, расположенное в конце главной улицы, напоминало мне нашу варшавскую «сковородку».

Прямо перед нами на скейтборде проехал какой-то парнишка. Сильно приспущенные зеленые штаны сковывали его движения, но он спустил их еще ниже. Из-под ядовито-желтой футболки торчали красные боксеры. Ну, что же… главное – это правильно подобрать цвета. По крайней мере, парень сразу же бросался в глаза, как светофор.

– Чего ты хочешь? – прошипела я дьяволу.

Не говоря ни слова, он повел меня к скамейке в тени, на которую не падал свет уличных фонарей. Мы сели. Он по-прежнему молчал, наблюдая за окружающими нас людьми. Взрослыми, маленькими детьми, подростками. В это время здесь было очень людно – вечером это место становилось настоящим оазисом общественной жизни.

– Я хочу просто поговорить, – неожиданно заговорил он. Я удивленно вздрогнула. – Не причиню тебя вреда.

Я презрительно усмехнулась.