– Ты серьезно? – нахмурился Стас.

– Да какие уж к хренам шутки? Вот, помню, Фома, когда самолично Арзамас посещал с заемщиками дела улаживать, так он целый грузовик затарил принадлежностями кухонными. Тесаки там, пилы, колотушки, топоры всякие, стол разделочный, даже жаровню с дровами привез. И что ты думаешь? Пригодилось!

– Нда… А надувными плотами они не богаты?

– Сильно сомневаюсь.

– Ладно, все равно подождать стоит.

Двигались Святые быстро, но без спешки, растянувшись цепью на шестнадцать человек. Выйдя к берегу, отряд остановился. Четверо бойцов принялись обшаривать место недавней стоянки, еще двое, походив у кромки воды, где след грузовика обрывался, отправились с докладом к командиру.

– Какие люди, – оскалился Коллекционер, глядя в оптику. – Сам Николай Палыч по нашу душу пожаловали. Интересно, Фома послал или добровольцем вызвался?

– Точно, он, – подтвердил Стас, разглядев знакомую статную фигуру. – А я думал – вы приятели, или что-то вроде того.

– Я тоже так думал, – ответил Коллекционер, не отрывая глаз от прицела.

– Который? – поинтересовался Сатурн.

– Посередке.

Николай тем временем закончил беседовать с бойцами, повернулся лицом к муромскому берегу, постоял немного и поднял левую руку в приветственном жесте.

– Он нас видит, – прошептал Сатурн.

– Нет, – усмехнулся охотник. – Но догадывается.

– И, по-моему, шевелит губами, – добавил Стас, силясь разглядеть лицо Николая в слабенькую четырехкратную оптику.

– Ага, – подтвердил великан и неожиданно продолжил странным тягуче-обрывистым речитативом: – …пока можешь. Мы те… все ра… найдем и… тварь лжив… давно…

– …пора было это сделать, – закончил Николай фразу, когда крохотный огонек блеснул в темной чаще леса на противоположном берегу.

Выстрела командир Святых не услышал. Звуковая волна сильно отстала от пули, окатив уже падающее на землю мертвое тело с пробитой чуть выше левой брови головой. Превратившийся в месиво из костных осколков, крови и серого вещества затылок неравномерно покрыл собою берег реки в двух метрах позади распластавшегося трупа.

– Он никогда мне не нравился, – опустил Коллекционер дымящийся ствол винтовки и, пригнувшись, рванул в глубь леса.

Беспорядочная автоматная канонада с другого берега разнеслась над Окой траурным салютом.