— А кошачий корм у них есть?
— Вам есть, где жить?
— Но, доктор, это мое дрожание… Оно становится все сильнее. Я думала, вам может быть интересно. Я думала, вы захотите взглянуть.
— Беспокоиться не о чем. У пожилых часто подергиваются конечности. Это от нервов. Давайте я напишу вам адрес приюта, вам там помогут.
Но я боюсь, что меня там запрут. Мне придется остаться здесь, и, если несчастье случится где-то поблизости, я не смогу сбежать.
Говорю, что сразу же туда и отправлюсь. Но на самом деле я туда не пойду.
— Если подождете немного, я могу вас отвезти.
— Я, пожалуй, лучше пройдусь.
Он не отпускает меня, пока я не показываю, сколько у меня денег. Их у меня осталось порядочно. А еще я показываю ему витамины и масло из печени трески. (Мы с Нэтти вместе его принимаем.) Доктор впечатлен.
Но хоть за прием он много не берет. Хотя он ничего и не сделал, просто сказал мне, что у меня все хорошо.
Да, грядет что-то плохое… То есть большое несчастье… А в мире столько славных людей, вроде этих из больницы. Жаль, что так многим придется умереть. Я пытаюсь сказать им, но они не хотят слушать.
И в бесплатную столовую я не иду, хотя обед пришелся бы кстати. Я уже давно не ела овощей. Но я волнуюсь: вдруг меня остановят. Знаю, что со стороны это выглядит, мягко говоря, странно: старушка с огромным тюком идет пешком —
К вечеру я все-таки добираюсь до холма. Дорога петляет. Она все еще широкая: четыре полосы. Придется непросто. И еще это опасно. Наверняка часто бывают оползни.
Я с трудом продолжаю идти. Негде остановиться на ночлег. Одни уклоны и косогоры.
Рядом со мной останавливается серебристая спортивная машина. Верх откинут. Это доктор. Да, такая машина хорошо подходит под его усы. Что же он здесь делает?
Он говорит, что ему не нравится мой вид. Уже смеркается. Неужто он так хорошо может меня разглядеть?
Он открыл багажник:
— Ставьте свою тележку внутрь.