-Морис жив. - Коротко прошептала она, и механизм по имени Элиас тут же замер, и его руки моментально стали неживыми, холодными - еще секунду назад он пытался завладеть ею - и вот два слова - и он шарахнулся от нее как черт от ладана.

Он едва не задыхался от противоречивых чувств. Ошибка, которую он совершил, так больно била его изнутри; и открытие того, что смерть графа - всего лишь дурной сон, и то, что он едва сейчас не натворил - смешалось воедино.

-Жив? - Не зная, куда пристроить ставшие неловкими руки, судорожно произнес Элиас. - Но как это возможно? Я видел своими глазами...

-Ты видел только то, что я хотел тебе показать. - Дверь вновь была распахнута, а на пороге в расслабленной позе стоял Мэлвин, криво усмехаясь. - Какой же ты идиот Элиас, раз до сих пор не понял этого. - Джоэл и Мирия новички, но ты-то в игре давно, и до сих пор так недооценивать мои способности...

Дельфин не отвечал. Из его немигающих глаз текли ручьи слез, на Мирию он и взглянуть-то боялся, опустившись на пол и закрыв голову руками.

-Чего расселся? - Бездушно продолжал Мэлвин. - Мы не знаем, где он сейчас, где Брэндон, и, собственно, для того мы тебя оттуда и вытащили...берегись, Элиас!

Я наконец-то вырвался наружу, пробив сознание Мэлвина, так бесстыдно занявшего мое тело за секунду до того, как я готов был наброситься на Элиаса с кулаками.

"Успокойся, - прошептал он мне, - сначала успокойся".

Но я был зол. Элиас, всю жизнь обвинявший меня в недостойной связи с Мирией, все время контролировавший нас бдительным взглядом и не дававший прохода своими подозрениями, сам вляпался по уши. Он посмел покуситься на то самое святое, что так охранял и оберегал от других - и без веских на то причин - на Мирию!

Я видел и слышал все, но, Мэлвин, ставший моим вторым Я, не давал мне возможности пошевелиться.

"Подожди немного, мы успеем, если дело зайдет далеко" - шептал он, но я бесился в бессильной злобе.

"Нет никаких МЫ! - Орал ему я во весь свой внутренний голос. - Оставь меня в покое, дай мне с ним разобраться!"

Но Мэлвин предпочел оставить меня в заточении. И тогда я задался вопросом во что бы то ни было пробить его защиту. В конце концов, это было мое тело, мой разум, и злость была тоже моей.

И в тот самый миг, как защита его дала трещину, я вновь стал собой. Энергия кипела во мне адским котлом, чернота, исходившая от моих глаз, была настолько густая, что я ощущал ее губительное сияние.

Я ударил его не раздумывая, крепко, жестко, принялся молотить его кулаком по лицу, и он, завалившись на бок, даже не сопротивлялся.