***

Через полчаса мы уже мчались на корабле, и я понимал, что всё равно могу не успеть. Морис Б. был редкостным упрямцем, а тут, оставшись без моего надзора, он, похоже, вообще вошёл во вкус, возомнив себя героем. Семнадцатилетний мальчишка, который не дотянул и до совершеннолетия!

И виноват в этом был только я…

-Не кори себя. – Читая, как бульварную брошюру, мои мысли, философски рассуждал Тайлер. – Мальчик подрос, он стал мужчиной… во всех смыслах.

-Что?! – Воскликнул я. – И кто она?! Вейч сказал?!

-Угу. – Тайлер оттягивал момент, понимая, что новость не из лучших. – Та самая Иннэста, что…

-О, боги, нет! – Вырвалось у меня. – О чём он только думает?!

-Успокойся. – Попытался образумить меня Советник. – Ты же понимаешь, это сейчас меньшее из зол, о коих стоит беспокоиться. Вот то, что наши принцы подписались на самоубийство – это да, проблемка…

От одной мысли об этом у меня холодело на сердце.

И мы продолжали свой путь в тягостном одиноком молчании.

***

Лилианна вновь расцвела всего после нескольких встреч с Рейманом, и их отношения вернулись почти в первоначальное русло. Полог очередной тайны, окутавший их, придавал шарма и романтики их любовным похождениям, а это нравилось обоим – после неудачной интрижки с Адрианом, даже принцесса осознала, насколько идеален их тандем с Рейем. И они нагоняли упущенное, как могли.

Вот только граф Силестел никуда не исчез. Он всё так же жил во Дворце и уезжать домой, в своё графство, кажется, не собирался. Лилли с содроганием сердца ждала, когда наступит миг признаться ему во всём, и всё откладывала его на после, искусно избегая всяческого общения с молодым графом.

Ситуация осложнялась тем, что о предстоящей свадьбе Её Высочества и графа Силестела знали уже все: от прислуги до всех слоёв аристократии. Дед не терял времени зря и отступаться от своей затеи не собирался.

Вот и сегодня, Его Величество ясно дал понять строптивой внучке, что он ждёт её за завтраком. Он, и её будущий муж, Адриан.

Лилианна знала, что ослушаться – значит, только усугубить ситуацию. А потому она одела самое скромное платье из всех у неё имеющихся с ажурным воротом под самое горло, длинное, ниже колен с добавочными вставками из серой органзы, смотревшейся на чёрном материале если не траурно, то весьма печально. Белые жемчужины бус и серёжек добавили её необычному образу строгости, как и белые ажурные перчатки, которые в обычное время принцесса терпеть не могла.