-Хорошо. – Легко согласился граф, ладонью прикрывая горевшую от удара щёку. – Как скажешь, Лилианна. Ты всё равно будешь моей, ты это знаешь. Я не понимаю, чем я заслужил твою немилость, ведь всё у нас было просто замечательно. Я даже готов простить тебе это, списав твоё поведение на нервное расстройство. Понимаю, свадьба – это так волнительно для любой девушки. И я искренне надеюсь, что скоро ты возьмёшь себя в руки, и мы забудем об этом. После свадьбы.

Лилли подошла к окну, чтобы не смотреть на него, не видеть эти голубые прозрачные глаза, в которых совсем недавно ей так страстно хотелось видеть своё отражение.

Адриан поспешил к выходу. Перед самой дверью оглянувшись, он тихо произнёс:

-Я люблю тебя…

И несколько секунд напрасно ждал ответа.

Увы, у Лилли его не нашлось.

***

Морис Б. изменился. Повзрослел и поумнел – для графа Анедо это было слишком очевидно, даже в плане возросшей энергии мальчик стал мужчиной. И она всё прибывала, делая своего обладателя сильнее день ото дня.

Морис уже не мог относится к сыну своих жены и друга ни враждебно, ни даже просто прохладно. Он стал его учеником и перестал быть болезненным напоминанием тягостного прошлого, граф проникся к нему симпатией и в какой-то степени привязался.

Только почему тогда он промолчал, услышав из уст своего нового подопечного, что, в случае удачного исхода дела, малышу Морису не суждено будет даже родиться?

Морис знал ответ. Его сын, Мартин. С детства, с того самого момента, как им не посчастливилось встретиться с Муном на одном корабле, в войну, развязанную Мастером Иллюзий Мэлвином, мальчик потерял всё. Потому что для супранормного, его Сила и есть ВСЁ, отрицать это было бесполезно.

Мальчик рос слабым, чахлым. Такая потеря не могла не повлиять на его физическое здоровье, а уж тем более на душевное. Мартин был бледен и худ, он всегда казался болезненным, даже в самые счастливые минуты его жизни. А приступы неизлечимой болезни, вызывающей бесконтрольную потерю энергии, только добавляли будущему Правителю Грессии нездоровья и уныния.

Однако именно он был важен графу как никто другой. Родная кровь, последняя ниточка, связующая его с Мирией – единственная ниточка, ради которой Морис ещё находил в себе силы жить.

И всё же это было несправедливо…

Морис Б., не замечая скорбных мыслей графа, думал о своём, не меньшем бремени, уготованном ему судьбой. Мартин должен был выжить любой ценой – этот факт под сомнение не ставился при любом раскладе. Но что, если и ему, несчастному принцу Трайсети, можно было бы тоже не прощаться с жизнью? Зачем одному из них нужно было умирать?