– Почему не хочешь? – истерически закричала я, хотя обещала себе быть спокойной. – Не говори, что это трудно! После того, что случилось, я готова ко всему!

Эдвард окинул меня гневным взглядом.

– Даже к боли? – саркастически усмехнулся он.

Против собственной воли я побледнела. Наверное, этот ужас будет преследовать меня до самой смерти: огонь, растекающийся по венам.

– Ничего, – надменно заявила я, – как-нибудь справлюсь.

– Оказывается, храбрость может дойти до абсурда!

– Дело не в этом, – настаивала я. – Потерпеть три дня для меня не проблема.

Эдвард недовольно поморщился, сообразив, что о процессе перерождения я осведомлена гораздо лучше, чем ему хотелось бы. С трудом подавив раздражение, он задумчиво посмотрел мне в глаза.

– А как же Чарли и Рене?

Вопрос застал меня врасплох.

– Естественно, всех правил я не знаю, но, если понадобится, я готова оставить родителей. В любом случае, через год мне пришлось бы уехать в колледж, и мы встречались бы только на каникулах. Чарли с Рене понимают, что я взрослая и вот-вот начну самостоятельную жизнь. Они справятся. – Я храбрилась, как могла, про себя решив, что время от времени буду навещать отца. – Я взрослая и сама распоряжаюсь собственной жизнью.

Эдварду мой ответ не понравился.

– Вот именно, – вспылил он, – а со мной ты ничем распоряжаться не сможешь!

– Если не терпится увидеть меня на смертном одре, то поспешу тебя обрадовать: я только что там была и, возможно, не в последний раз!

– Ты поправишься, – пообещал Эдвард.

Чтобы успокоиться, я глубоко вдохнула, не обращая внимания на резкую боль в подреберье. Мы молча буравили друг друга взглядами. Похоже, он не собирается идти на компромисс.

– Хочу кое в чем признаться… Я умираю. Об этом стало известно задолго до моего приезда в Форкс.

Эдвард явно ждал продолжения, а на его лице поочередно отражались недоверие, смущение и… ужас. Он открыл рот, но произнести так ничего и не решился.

– Болезнь неизлечима, – ответила на немой вопрос я.

Потемневшие глаза изучали мое лицо, отчаянно стараясь найти хоть что-то, указывающее на то, что я лгу или неудачно шучу.