– Давай мы отвезем тебя домой, – сказала Николь.

* * *

Оправившись после своего падения в канал, Амелия села на «Искусственную миграцию» и полетела из Нью-Йорка на северо-восточное побережье Гренландии. Там, на треугольном островке из холмов между фьордами Ньогалвфьердсфьорден (который до Первого толчка был ледником) и Захария Исстром (аналогично), стоял великолепный город Новый Копенгаген. Учитывая состояние старого, многие говорили, что этот город теперь следует называть просто Копенгагеном – ведь город был, по сути, перенесен. В самой Дании в ответ на такую дерзость лишь фыркали и уверяли, что с городом все нормально и он всегда был довольно влажным местом. С другой стороны, наличие другого Копенгагена на северо-востоке их старой колонии не вызывало особого неодобрения, и, по сути, два города были мало связаны между собой, а названия не играли большой роли. В Онтарио, например, тоже был Копенгаген.

В любом случае Амелия уже бывала в Новом Копенгагене и сейчас почувствовала приятный трепет, когда Франс провел «Искусственную миграцию» вдоль длинного ряда мачт на южной окраине города, где остров с севера рассекал короткий фьорд, придавая ему форму подковы. Причалы выступали в затянутый льдом фьорд, а за ними сразу начинался центр города. Здания здесь были преимущественно в гренландском стиле – крыши с крутыми скатами поверх раскрашенных яркими цветами кубов, освещенных уличными фонарями, отчего тьма северной зимы рассеивалась и становилось куда светлее, чем в любом помещении. Концертный зал на вершине подковы представлял собой огромный куб, вдохновленный похожим зданием в Рейкьявике, и служил известным центром новоарктического движения долгоиграющей оперной и инструментальной музыки. Некоторые из произведений, что игрались в этом зале, могли продолжаться всю зиму.

Когда дирижабль был пришвартован, Амелия добралась на автобусе до изголовья фьорда, где располагалась крупнейшая пешеходная зона. Ярко освещенные мостовые, очищенные от снега, были почти пусты, но, опять же, было слишком холодно, а те немногие, кто находился на улице, в основном спешили от одного здания к другому. Несмотря на потепление Арктики, в середине зимы здесь было по-прежнему холодно, еще и дул морской ветер, как в любом другом прибрежном городе. Этим он напоминал Амелии Бостон.

В пабе, который назывался «Балтика», было так тепло, что поднимался пар; посетители шумно наслаждалась пятничным вечером. Здесь собрались и местные друзья Амелии – ребята из Ассоциации миграции диких животных, которые пришли посочувствовать ей в связи с ее ужасным путешествием на юг, запить горе и обсудить новые планы. Некоторые из них помогали ей в Черчилле и были так же злы на тот страшный прием, что ее медведям оказали в Антарктиде.