– Это ты так думаешь.

– Думаю. А ты разве нет?

Он сощурился:

– Я вижу небольшой разрыв между индексом Кейса – Шиллера и ИМС. Это может быть признаком того, о чем ты говоришь.

– А рейтинговые агентства по-прежнему выдрючиваются перед теми, от кого зависят, поэтому от них ты никаких предупреждений не дождешься. Им, чтобы увидеть пузырь, нужно сначала присвоить ему высший рейтинг.

– Вот это так и есть, – признал Ларри, немного сдвинув брови. – Я не знаю, как заставить их нормально работать.

– Это называется конфликт интересов. Им по-прежнему платят те, кого они оценивают, поэтому они выдают такие результаты, за которые им будут платить. И это никогда не изменится.

– Наверное. – Он с любопытством взглянул на нее: – А ты, я вижу, пошерстила эту тему.

– Да. Так что будешь делать, когда это случится? Кем будешь? Эдсоном? Бернанке?[116] Гербертом Гувером?[117]

– Буду действовать по обстоятельствам, наверное.

– Это ужасная идея. Люди будут испуганы, под тобой будет гореть кресло, и только тогда ты начнешь думать?

– Раньше это всегда срабатывало, – сыронизировал Ларри, но сам пристально смотрел на Шарлотт.

– После Первого толчка, – сказала она, – Эдсон пытался просто переждать беду, из-за чего мы получили потерянные 60-е, голод и большой обвал после Второго толчка. Во время кризиса 2008-го Бернанке изучал Великую депрессию и знал, что переждать не выйдет. Вместо этого он пичкал пробоины деньгами, и в итоге удалось кое-как отползти от края пропасти. Был не обвал, а только спад.

Ларри слушал ее, кивая.

– И как помнишь, помимо прочего, тогда национализировали «Дженерал моторс». Тогда позволили рухнуть банку «Леман Бразерс»[118], не стали его спасать и потом наблюдали, как весь финансовый мир катится следом. Тогда поняли, что с реальной экономикой так поступить нельзя, вот и национализировали «Дженерал моторс», взяли ее под свое крыло, поставили на ноги, а позднее продали акционерам – в общем, кое-как спаслись. Верно?

Ларри продолжал кивать. Взгляд его при этом был необычайно пристальным.

– Поэтому смотри, – продолжила Шарлотт, наклонившись к нему. – Когда пузырь лопнет, национализируй банки.

– Юху, – проговорил Ларри. Между бровями у него появилась складка, которая показывала его обеспокоенность, если он вообще мог о чем-либо беспокоиться. – Что ты имеешь в виду?

– Когда пузырь лопнет, они все опять зависнут, и чем они крупнее, тем больше у них кредитов. И они все связаны между собой. Реформы, которые раньше позволяли банкам хоть как-то удержаться на плаву, теперь не помогут секьюритизировать жилищные кредиты так, как это было раньше. Поэтому в этот раз, когда пузырь лопнет, никто не будет знать, какие бумаги еще в цене, а какие нет, все будут паниковать и перестанут кредитовать, и мы окажемся в свободном падении. Ты сам это понимаешь. Это хрупкая система, основанная на взаимном доверии, и это разумно, но как только эта фикция разрушится, все увидят, насколько это безумно, и перестанут друг другу доверять. Они будут кричать и умолять о помощи. А ты будешь единственным между ними и Величайшей депрессией.