– Потому что эти здания вам поручили охранять.

– Точно.

– Еще что-нибудь о том, кто здесь нанял АПН, известно?

– Нет.

Джен покачала головой. Она пристально посмотрела на мужчину, заглянула ему в глаза:

– Обычно что-то да известно. Люди имеют какое-то представление. И обычно не подставляются только из-за того, что какие-то говнюки им платят.

– Обычно.

– То есть вы хотите сказать, что понятия не имеете, на кого работаете.

– Я работаю на «Активное подавление неподчинения».

– И кто там ваш начальник? Этот человек сейчас здесь?

– Эрик Эшер. Но я не знаю, где он.

Джен фыркнула:

– Он сдаст вас со всеми потрохами, вы же это понимаете?

– У нас с ним договоренность.

– Прошу, избавьте меня от этого. – Джен поднялась с места и взглянула на мужчину сверху вниз. – Избавьте меня от вашего кодекса наемника, стреляющего в темноте по людям, когда у вас штурмовые винтовки, а у них палки, камни и бенгальские огни со Дня независимости. Вы вляпались в дерьмо. Но если расскажете, на кого работает Эшер, я замолвлю за вас слово, когда отправитесь под суд. Потому что именно это вас ждет.

Мужчина посмотрел на нее скорее сердито, чем испуганно.

Джен вздохнула:

– Должно быть, они вам здорово платят. Через несколько лет выйдете, и может, у вас еще будут какие-то деньги. Либо они могут вас кинуть, об этом не думали? И вообще, что, если время стоит дороже тех денег, не думали? Отбывать срок вам наверняка не понравится. Но это предстоит сделать. Стрельба по копам? Суд будет не в восторге. Это тяжкое преступление. Поэтому срок будет серьезный. Наказание строгое. Но! Этого можно избежать, разыграть свои карты прямо здесь. Я главный инспектор Нижнего Манхэттена, и я старший офицер на этом месте происшествия, поэтому ко мне прислушаются. И мне нужно знать, кто вас сюда сегодня поставил.

Замолчав, она принялась сверлить его взглядом. Жуть: верховенство закона в лице крупной темнокожей женщины. Жуть так жуть. А еще самое очевидное и естественное в мире явление. И неизбежное. Неумолимое. Бежать некуда – отовсюду экстрадируют. Она просто выжидала, ощущая, что, несмотря на глубокое изнеможение, запаса терпения ей хватит надолго.

Его угрюмость сменилась раздражительностью.