И тут она чувствует, как Маргарет обмякает у нее на руках. Персефона кладет дочь на пол и подносит ладонь к ее носу. Дышит. Молодая я и Миклош долго сидят над ней, наблюдая за ее лицом с яростной сосредоточенностью, пока веки девочки, дрогнув, не поднимаются. Потом жена поднимает дочь, муж превращается в волка, и мы разбегаемся в разные стороны: Персефона уносит дочь в кровать, Миклош убегает в лес, а нынешняя я проваливаюсь сквозь половицы и падаю вниз, пока со звуком, похожим на всплеск, не материализуюсь в подвале. Пробираясь сквозь грязь и паутину, я протискиваюсь мимо гнилой деревянной коробки, в которой до сих пор лежит сердце Артура и светится, словно раскаленный уголь, и оказываюсь в настоящем.
Элеанор с Артуром до сих пор здесь. По моим ощущениям прошли годы моей жизни, а они за это время едва успели закончить разговор. Я с интересом разглядываю их. Элеанор обещает Артуру, что поможет ему. Она станет той, кто освободит его и выполнит обещание, которое я так и не сдержала. Она не хочет этого. Как и ее отец, она хочет заключить этого странного мужчину в свои объятия, сунуть под одеяло, как бутыль с горячей водой, играть с ним на фортепиано в пыльной гостиной, жить с ним и умереть, лежа бок о бок.
Я не понимаю этого. Но, опять же, меня никогда не влекло к нему. Я хотела быть с ним лишь для того, чтобы найти ответы на свои вопросы, но вместо этого я выяснила, что ни один человек, которого ты любишь, не принадлежит тебе полностью. Ни твой любовник, ни твой муж, ни твое дитя. Неудивительно, что я возненавидела Артура за то, что он открыл мне эту истину. Неудивительно, что я заставила его остаться и служить мне, лишь бы самой себе доказать, что я могу иметь абсолютную власть, если захочу. Но понимание пришло ко мне позже и заключило в свои оковы. И от этого мне больно.