Санти прижала сложенные ладони к груди и склонила голову к коленям. Яркая вспышка отозвалась рябью, прокатившейся по телу принцессы, как по водной глади от порыва ветра. Позвонки и рёбра пришли в движение, словно обретя собственные жизни и стремясь вырваться, прочь из узилища плоти. Плечи затрясло, хрустнули кости, спина выгнулась противоестественно крутой дугой и резко вернулась в прежнее положение, заставив Санти запрокинуть голову и издать вопль, от которого все четверо зажали уши руками, опасаясь лишиться слуха. Тело принцессы в последний раз содрогнулось и затихло в той же позе, что и до поглощения.
— Всё в порядке? — рискнул подойти ближе Олег.
Санти подняла лицо от колен, и синие глаза сверкнули из-под сошедшихся к широкой переносице бровей. Под чуть вздёрнутым носом полураскрытые полные губы обнажили ряд белых идеально ровных зубов. Принцесса повела головой, словно пробуя свою шею, и встала.
— Прости мне мои прегрешения, — прошептал Дик, оттянув вниз подол рубахи.
И без того великолепное тело Санти преобразилось. Сложно было сказать, какие конкретно изменения с ним произошли, но чаши весов человеческого и животного начал определённо качнулись в сторону последнего. Прекрасное и естественное настолько, что мысленно облечь его в одежды было трудно так же, как львицу.
Принцесса наклонилась, чем заставила стоящего позади Ларса смущённо отвести взгляд, и подняла палаш.
— Хм... — посмотрелась она в зеркальную гладь клинка. — Отец говорил, что я всё больше становлюсь похожа на свою мать. Мы не были знакомы, но я ей признательна, — опустила Санти палаш. — А теперь за дело, впереди неблизкий путь.
Глава 34. Тёмные углы
Глава 34. Тёмные углы
Дик шагал по болоту, замыкая небольшую процессию, и завистливо поглядывал на широкую вздувающуюся буграми мускулов спину Олега. Поглощённая душа Солидуса изменила Миллера, но не столь сильно, как он рассчитывал. Будучи прежде самым физически развитым в четвёрке, теперь он утратил своё преимущество, и это чертовски давило на самолюбие. Даже Жером, кажущийся на его фоне тощим ребёнком, не помогал справиться с досадой. «Посредственность» — повторял про себя Дик, разглядывая свои недостаточно могучие руки, сжимающие двухметровый меч. — «Второй с конца».
Ларса же физические изменения волновали мало, двухметровый рост и пропорционально удлинившиеся конечности лишь добавляли неловкости движениям, когда он ступал по зыбкой почве, не переставая производить манипуляций тонкими, словно паучьи лапы, пальцами. Тьма струилась по ним, и то была иная Тьма — не зыбкая и трепетная, как прежде, но густая, будто смола, текущая спокойно и уверенно, словно повзрослевшая.