– Мне все равно, что они думают. Мне вообще все равно, что подумают другие.

– Тебя снова могут отправить обратно.

– Я не боюсь.

Мне стало тревожно. Я прильнула к Джеймсу, уткнувшись подбородком в его плечо.

– А если я за тебя боюсь?

– У-у, какие мы любезные, – сказал Джеймс. – Я говорил, что поездка тебе понравится. – И он быстро поцеловал меня, глядя на дорогу, всем видом показывая, что разговор окончен.

– Джеймс, – начала я со стесненным сердцем. Мы отсутствовали почти целый день. Это безрассудство. У реки я отгоняла эту мысль, наслаждаясь свободой и близостью Джеймса, но сейчас начинала понимать, что села в лужу.

На телефоне было четыре пропущенных звонка из дома и один с неизвестного номера.

– Меня родители ищут, – сказала я.

Что-то в моем голосе его завело. Покрытые тонким загаром пальцы побелели на руле.

– А ты как хотела? – спросил он.

И тут я все поняла. Интуитивно догадалась.

– Джеймс, – сказала я прерывающимся голосом. – Это родители отправили меня в Программу. – Мысль об этом ужаснула меня. Такое предательство… – По-моему, инициатором была моя мать.

Ее лицо до сих пор стоит у меня перед глазами, когда, увидев Кевина на крыльце, я в сердцах бросила ей правду. Я и раньше видела это выражение упрямой любви, когда она считала, что поступает правильно. Кевин забрал меня в Программу прямо из дома; значит, родители в этом участвовали.

На лице Джеймса отразилась боль. Он прикусил губу.

– Позвони домой, – сказал он. – Позвони домой и включи громкую связь.

– Зачем?

– Чтобы я слышал.

Я очень боялась предстоящего разговора – ведь уже почти шесть часов. Дрожащими пальцами я набрала номер. Джеймс въехал на пустую парковку у заброшенной фермы и остановился.

Судорожно вздохнув, я нажала громкую связь, как раз дозвонившись. Мать сняла трубку на первом звонке, и я едва не нажала отбой.