Мой живот предательски заурчал, стоило мне задать самой себе извечный философский вопрос: а что готовить на ужин?

Мысленно я уже и макарошки отварила, и тушёночку открыла, и зелёный лучок нарезала… И…

В общем, любила я поесть. Вдоволь так, с аппетитом, да под телевизор.

— Время, девочки, — нетерпеливо поторапливал директор.

Чтобы его разорвало!

Живот снова запел печальные серенады.

Ну почему я, продавец, должна после рабочего дня тягать ящики и коробки?!

Это так злило, но невозможность отказаться выводила из себя ещё больше. Уволят же. А с работой туго.

— Идём мы, Пётр Иванович, — пробасила тётя Нюра. — Аля, собирайся быстрее и пошли.

— Ага, сейчас…

Я впопыхах завернула в бумагу палку ливерной колбасы, и потянулась за пачкой майонеза. Закинув в пакет ещё и нарезной батон, схватила перчатки и понеслась вслед на крыльцо.

Взревел, чихая выхлопными газами, мотор старенькой газельки, она подъехала ближе к входу.

Хоть на этом спасибо, уважили.

Поклон вам, господин директор, до земли.

Водила распахнул двери будки и отошёл в сторону.

— Так, девочки, разгружаем аккуратно. Если что разобьёте или рассыплете — всё вычту с зарплаты!

Пока наш директор давал установки, я вглядывалась в его наглую рожу, посылая все кары небесные ему на голову.

Да чтоб тебя три дня пучило, а на четвёртый, как…

— Аля, принимай, — услышала я тихое от тёти Нюры.

Забравшись в будку, моя напарница принялась спешно сдвигать к краю многочисленные ящики. Подхватив первый, обречённо потащила его в магазин. Спина предательски заныла, напоминая, что я весь день и так на ногах.