Да, Павел Сташев повинен в том аду, том апокалипсисе, что захлестнул Землю. Из-за него погибли миллиарды людей, а те, кто выжил, вот уже много лет вынуждены трястись от страха в заточении за высокими Стенами острогов. Другой на его месте удавился бы. А батя — нет, сумел обуздать свою совесть, даже заимел сына в далеком Харькове, куда сбежал.

Он — особый человек.

Он — лучше всех.

Если бы не он, не возникло бы Братство!..

И тут что-то черное, нехорошее поднялось в душе Дана. Захотелось схватить со стеллажа молоток и обрушить на голову чудовищу в людском обличии, которое так легко говорило о жутких жертвах, о сломанном мире, о загубленных судьбах… Это вновь проявился дефект Дана. Он слишком близко принимал все, что окружало его, к сердцу. Он так и не смог отрешиться от эмоций, его оценки происходящего неадекватны из-за этого.

Равиль на миг остановился, ладони его зависли в воздухе над клавиатурой. Вот-вот он оторвет взгляд от экрана и уставится на Данилу своими зеркальными очками.

Дан мотнул головой, прогоняя наваждение — никаких молотков, никаких чудовищ, все хорошо, Братство — это круто, спасибо отцу, и Дан его верный член.

Пальцы вольника вновь ударили по клавишам, на которых уже нельзя было разобрать символы — истерлись за годы и буквы, и цифры, и прочие значки.

А Павел Сташев продолжал свой рассказ:

— Потом началось то, что называют Псидемией. Из-за электромагнитной бури после смены полюсов вышла из строя наша система охраны. Слизни — симбионты, как ты их называешь, — смогли вырваться на волю. Еще до этого мы обнаружили, что они обрели некое подобие коллективного сознания. Сам по себе каждый отдельный слизень ненамного умнее таракана, разве что с более сильными инстинктами, но соединенные своей сетью, они… В общем, они вырвались. Ничем более не ограниченные, попав в благоприятную среду обитания, слизни размножались с ужасающей скоростью. Они ведь гермафродиты, то есть имеют как мужские, так и женские половые клетки. Мы, конечно, занимались ограничением репродуктивной способности боевых биопроцессоров, но точка еще не была поставлена в этих разработках, а тут катаклизм всепланетного масштаба, и все полетело в тартарары…

— Агрессия, — перебил отца Данила. — Отчего носители так агрессивны к людям?

Его самого уже вновь распирала ярость. Он должен был восхищаться отцом, а вот не получалось почему-то… И даже не восхищаться, нет. Просто принимать его существование и поступки как данность — именно так воспринимал ученого Равиль, к примеру. Но Дан не мог отрешиться. Не мог, и всё! Мозг его затуманивали, захлестывали противоречивые эмоции: сыновняя любовь, ужас от той вины, которая лежит на отце, злость на отца за то, что его не было рядом, когда умирала мать!..