Это было самым сложным вопросом.

Для Яны нашлись бумаги, но бумаги Марфы Федоровны Меньшиковой. Что еще могло оказаться под рукой у купца?

Михаил предлагал вписать Яну в его паспорт, как супругу, но тут уж заартачилась сама Яна.

Лучше сестра, чем жена! И вообще, у нее сын… сына – впишем?

Михаил энтузиазма не проявил, и был Яной навечно вычеркнут из списка мужчин. Вообще.

Так, человекообразное двуногое прямоходящее. Мужского рода. Но не мужчина.

Любой мужчина рассматривался Яной с точки зрения вероятного отцовства.

Любишь меня? Люби и моего сына. И прими, как своего. Тогда и я благодарна буду. И отвечу любовью на любовь. А не так, чтобы ты со мной спал, а сына гнал.

Ни один мужик не стоит того, чтобы ради него родного ребенка предать! Ни один!

Впрочем, Яна на своих убеждениях не настаивала. Она имеет право на убеждения, а все остальные имеют право на заблуждения. Это не ее проблема.

Ее проблема и ее счастье – Гошка.

Кстати, Яне иногда казалось, что жом Тигр, скажи она ему о сыне, принял бы мальчика, как своего. Гонял бы по вертикали, но и любил бы.

Он мог… наверное. Или она идеализирует этого мужчину? Впрочем, сейчас это и неважно.

За десять минут были проверены паспорта, благо, биометрии тут не придумали, а повезет, так и не изобретут, купцу сообщили, что насчет железной дороги этот надо лично к генералу на прием, а остановиться можно в доходных домах по Ручейной улице, там неплохо. Можно и на Молодежной, и на Лекарской…

Антон Андреич распорядился, город патрулируют, все тихо-спокойно военный режим.

Вот с продовольствием хуже, дело такое. Освобожденцы, что та саранча, все подожрали, но тор генерал распорядился наладить сообщение. Так что будет хлеб!

Будет!

Яна покопалась в своей памяти, но ничего интересного про Валежного не выкопала. Анна его даже не видела. Это ж не паркетный генерал, а боевой!

– Поехали на Ручейную, – решил купец.

Маленькая процессия двинулась по улицам.