— Вот он, — раздался из угла двора уже знакомый Квену голос Тамаша.

Воевода замер. На свет шагнул серый от страха Паш.

— Поторопись, воевода, — продолжал говорить невидимый смотритель Пустоты. — Из этого дерьма я сделаю смотрителя сам. А тебе надо искать Кира Харти. Времени мало. Уже середина лета.

Глава 19 НЕГА

Глава 19

НЕГА

Он пришел в себя от прикосновения, но никого не нашел рядом. День только начинался, над головой, пытаясь пробиться к коже через грязь, кружилась мошкара. Лук с трудом встал на ноги. По щиколотку погрузился в топь. Смахнул с лица, с груди, с рук пласты начинающей подсыхать грязи, тину. Оглянулся. За его спиной тянулась полоса вывернутого дерна, а в ее конце, в трех десятках шагов, блестела зловонная лужа, из которой торчали белые кости.

Лук посмотрел на пустые ножны и пошел, побежал к останкам зверя. Меч торчал между широких ребер, а нож пришлось поискать. Морщась от зловония, Лук погрузил руки в разложившуюся плоть и принялся перебирать смешавшуюся с ней грязь. Наконец, нож нашелся. Ткнулся в ладонь, словно рыба в мутной воде. Лук хотел сунуть его в сапог и тут же понял, что и сапоги его полны воды. Пришлось отправить нож в поясную сумку. Раны на руках, на ногах, на теле начали саднить. Лук оглянулся, посмотрел вокруг, но, не увидев ничего, кроме редколесья и кустов, двинулся к югу, тем более что определить направление не составляло труда, солнце уже выползло на красный небосвод по левую руку. Выливать грязную воду из сапог не имело смысла: через шаг он набрал бы ее снова.

Он находился где-то южнее Хилана. Точно помнил, что южнее, но насколько, вряд ли мог определить. Ночная скачка казалась ему бесконечной, и теперь, кажется, все кости продолжали ныть, хотя в первую очередь хотелось смыть грязь и очистить раны. Странно, но он не боялся заражения. Это было сродни ощущению неподвластности холоду, когда крепкий молодой человек выходит на мороз и не мерзнет. Однако рано или поздно может замерзнуть любой. Курант помнил об этом и с началом холодов покидал Хастерзу, выступлениями в которой заканчивал каждый год, и направлял лошадей к югу. Хурнай, Ак, Туварса были для маленького Лука городами-праздниками. А как горели царапины, когда он бултыхался в морскую воду? Сейчас бы это было в самый раз.

Наконец ноги почувствовали под собой твердую землю. Вскоре чахлое редколесье сменилось светлой дубравой, затем начались заросли малины, и Луку пришлось продираться через нее, потому как липкий вьюн оплел колючие прутья так, как не умудрится сплести прутья усердный корзинщик, но где-то внизу журчала вода.