— Вот этим ножом, — прижал к груди кисет Кай. — Хара единственный, кто изменил своему облику и сел на каменный трон в образе жуткого старика с крестом на лысине. Но изначально Хара — это прекрасная женщина.

— Но его сиун — мертвец? — переспросила Арма.

— Он самый, — кивнул Кай. — «Образ отвратный и гнилостный, человечный, имеющий вид владеющего членами мертвеца». Я наизусть затвердил, что писали о сиунах мудрецы.

— И как ты собираешься его явить? — нахмурилась Арма.

— Не знаю, — пожал плечами Кай. — Но уж во всяком случае постараюсь обойтись на этот раз без глупостей.

— Спасибо, — прошептала она после паузы.

— Иди сюда, — позвал он ее к себе, и когда она присела рядом, обнял и прошептал на ухо: — И ты обойдись без глупостей. Даже на словах. Ну вот. Ты плачешь? Я жив, Арма. И вовсе не собираюсь умирать. Точно-точно. Ну, опять слезы?

Они начали спуск затемно. Шестеро всадников, еще несколько лошадей за ними. Хорошие были лошади у воинов Арша, только Кай так и не понял, купил ли он их где-то в Запретной долине или сумел как-то провести в ее пределы. Лошади слушались, кажется, даже мыслей всадников, но чем ближе становилось дно пропасти, тем сильнее охватывала их тревога.

— Я вспомнила, — подала голос Теша, когда отряд уже был на уровне сизой дымки, застилающей дно пропасти.

— Что ты вспомнила? — оглянулся Кай, придерживая коня.

— Голос, — твердо сказала Теша. — Тот голос, что в деревеньке призывал Арму убить кого-нибудь.

— И кто же это? — нахмурился Кай.

— Я… почти уверена, — сказала Теша. — Хотя он произнес при мне лишь несколько слов. Помнишь, тогда в трактире? Он крикнул, когда мы вошли: «А у нас гости!»

— Сувана! — прошептал Кай.

— Точно он, — кивнула Арма. — И что это значит?

— Лишь то, что он не только вор, — заметил Кай. — Встретим — расспросим подробнее. Поспешим!

Поспешить не удалось. На последнем спуске лошади стали упираться и у самого дна вовсе встали. Те, которые были в поводу, сорвались и умчались вверх по дороге.

— Шагов сто осталось, — с тревогой заметил Кай, вглядываясь в сизую мглу в конце спуска. — А если так?

Он спрыгнул с лошади, сунул ей в зубы кусок сухой лепешки, повел ее под уздцы. Животное всхрапывало, но шло.