Тварь я увидел не сразу – помогла подсказка линз. Я искал её на уровне глаз, но пришлось поднять взгляд к потолку. Сначала увидел только бесформенное чёрное пятно – поблескивающее, текучее, будто сгусток нефти. Оно двигалось по потолку, цепляясь за решетчатую подвесную конструкцию, к которой крепились светильники, кондиционеры и прочее оборудование. Многолапое, обтекаемое нечто с несколькими парами горящих красноватых глаз.

Нет, нет… Только не…

Я отпрянул за угол, едва сдержавшись от того, чтобы вскрикнуть в голос. Пульс сходу подпрыгнул чуть ли не вдвое, и я оцепенел, борясь с жёстким приступом паники. Зажмурился, забормотал привычные мантры, стараясь справиться с ним.

В памяти вдруг всплыл эпизод из прошлой жизни – крохотный, но настолько яркий, будто я за долю секунды успел прожить его заново.

Смятая постель, расслабленные, разгоряченные после недавней близости тела. Ольга прижалась сбоку, положила голову мне на грудь, будто прислушиваясь к стуку моего сердца. Я задумчиво глажу её по волосам. Её пальцы скользят по линиям моих татуировок.

– Красиво. Только жутковато как-то. Лучше уж черепа какие-нибудь набил, ей-богу, чем тарантула этого.

– Это каракурт. Чёрная вдова. Одна из самых ядовитых разновидностей. По сравнению с ним тарантул – просто плюшевая зверюшка.

– Брр, гадость какая… У всех, конечно, свои увлечения, но вот этого мне не понять.

Я усмехнулся и промолчал.

Со стороны и правда могло показаться, что я большой поклонник пауков. Эта символика сопровождала меня везде – в аксессуарах, на тату, на принтах футболок. Одно время всерьёз подумывал завести домашнего птицееда, даже аквариум для него купил. Но так и не решился.

Потому что на самом деле я пауков ненавижу. Боюсь их до дрожи, до одури, от одного вида становится не по себе. Всё это тянется из детства, с тех моих провалов в серый мир и последующих за ними ночных кошмаров, в которых меня преследовал жуткий паучий силуэт. И тогда же, в детстве, я и начал бороться с этой своей слабостью. Пытался вышибить клин клином. С помощью картинок старался привыкать к этим восьминогим тварям, а книг про них столько перечитал, что и профессиональный арахнолог выразил бы своё почтение.

Частично это помогло. Я хотя бы перестал покрываться холодным потом и вздрагивать от одного вида обычного домашнего паука-бродяги или косиножки. Но в целом фобия никуда не делась. Это была моя ахиллесова пята, мой криптонит, от которого я пока так и не нашел спасения.

Строго говоря, тварь не потолке не была пауком. Хотя бы потому, что и не бывает пауков с размахом лап в пару метров. Вообще, в силуэте её даже проглядывался худой человекообразный торс с двумя парами рук. Но остальные конечности были типично паучьими – худые, изломанные, при движении складывающиеся почти пополам. Задняя часть туловища, раздутая, как бурдюк, мерзко подрагивала, совсем как брюшко насекомого.