– Да не суётся сюда уже никто. Гиблое место, – попыхивая сигареткой на желтом изжеванном мундштуке, объяснял дед Слава – тот самый, в ватнике и со стареньким охотничьим ружьишком. Его в лагере обычно называли просто Батя. – Этой вон черной погани боятся. Ты погляди, как она разрослась-то уже! Хуже пырья ползучего. Уже и вокруг нас всё затянула, на первые этажи лезет.

Что верно, то верно. Побеги грибницы уже добрались до стройплощадки, заполнили котлован – там, в полутьме и прохладе, им было приволье. Да и само здание тоже начали опутывать, в первую очередь продвигаясь в подвальные этажи – на подземную парковку. Побеги пока молодые, без пустул, но такими темпами уже к завтрашнему утру у нас под боком созреет свежая партия гулей.

Впрочем, это даже не самая большая проблема. Дожить ещё надо до этого утра…

Носилки наверх затаскивали мы с Максом, и он остался, вызвавшись помогать и дальше. Мы соорудили из поддонов что-то вроде стола, накрыли его кусками картона и, уложив на него Жницу, начали аккуратно освобождать её от доспехов. Точнее, от того, что от них осталось. Нагрудник и наплечники ей демон разодрал в лоскуты, шлему тоже здорово досталось. Повреждения были довольно странные – нагрудник стал хрупким и легко ломался, проминался, впиваясь в плоть осколками. Амальгамные линзы подсказывали, что металл сильно подпорчен игнисом. Похоже, сам паукодемон изрыгнул его на Регину, прожигая доспех.

А вот поножи и сапоги остались почти целыми. Их можно было передать кому-нибудь. Трофейные доспехи гракхов и Дангилая уже раздербанили, сам Макс весь день щеголял в черных матовых поножах и наручах. От когтей и клыков гулей они защищали прекрасно.

С нижней частью доспехов справились довольно быстро, а вот с поврежденными элементами пришлось повозиться. Я даже несколько раз пускал в ход Свет зари, аккуратно разрезая им деформированные сочленения. Но, наконец, последняя искореженная золоченая железяка с лязгом грохнулась в общую кучу.

– Красивая… – пробормотал Макс, подкладывая под голову девушки валик из свернутой спецовки.

Он был прав. На вид девушке было лет двадцать пять, не больше. И в отличие от той же Хестии, выглядела она ухожено и эффектно. Гладкая, как шёлк, кожа, безупречные черты лица. Приподняв веко, я увидел радужку необычного цвета – ярко-голубую, даже, пожалуй, бирюзовую. По внешнему краю разглядел тонкую блестящую полоску. Это из-за амальгамных линз? Возможно, и у меня глаза так выглядят со стороны?

Фигуру арранки я тоже волей-неволей отметил – она прекрасно просматривалась сквозь обтягивающий комбинезон из упругого светлого материала. Здесь тоже всё было идеально. С одной стороны, чувствовалась хорошая физическая подготовка – плоский подтянутый живот, проглядывающий даже сквозь ткань рельеф мышц. Но в то же время тело оставалось женственным и, чего уж греха таить, весьма привлекательным. Макс так явно залип, глядя на высокую упругую грудь, вздымающуюся от неровного, сбивающегося дыхания.