– Я… не в ответе за гракхов, – осеклась Регина, и голос её стал куда менее уверенным. – Они еретики и дикари, не признающие церковь Араноса-хранителя, и давние враги моего Дома… Впрочем, мне всё равно не верится в твой рассказ. Гракхи знают, что такое честь. Пусть наши представления о ней и не всегда совпадают…

– О, да, честь у вас в почёте, – кивнула Хестия. – Но штука в том, что все эти ваши хвалёные кодексы не распространяются на гелотов. Вы и за людей-то их не считаете. Они для Жнецов не больше, чем скот. Такая же добыча, как и всё остальное, что вывозится из долины. Да и вообще, в первые дни после Жатвы в долине можно творить, что угодно. Всё же потом можно списать на хаос. Как там говорится… Всё, что было в Пасти – остаётся в Пасти.

– Тем не менее, истинный Жрец не замарает себя столь бесчестным поступком, как убийство беззащитных… – повторила Регина, упрямо наклонив голову.

– Ой, иди в жопу! – фыркнула разбойница. – Ты уже начала меня утомлять. Долдонишь то, что тебе вбили в башку твои наставники. Или, может, вам промывают мозги, как этим вашим зилотам?

Пленница замолчала, и видно было, что она жалеет о том, что вообще ввязалась в этот разговор. Еще сильнее подтянула к себе колени, обхватила их руками и, чуть покачиваясь, прикрыла глаза.

– Слушай, я вниз сбегаю? – шепнул мне Макс. – Поищу чего-нибудь постелить. Тяжело ей так…

Он все это время сидел неподалеку. И, хотя не понимал, о чем мы говорили, ни разу даже не переспросил у меня. Кажется, его не очень-то интересовало, что мы обсуждаем. Но каждое слово Регины он ловил, любуясь ею, будто заворожённый.

– Влюбился, что ли? – усмехнулся я. – Ты это… Будь осторожен.

Макс сконфуженно фыркнул, пробормотав что-то неразборчивое. Я похлопал его по плечу.

– Не, я серьезно, Макс. Не обольщайся. Она не такая уж беззащитная девочка. И не смотри, что раненая. Думаю, уже к вечеру у неё все раны затянутся.

– Ну, всё равно, не дело это. Что уж теперь, на цепь её посадить?

– А это, кстати, мысль. Будь другом, поищи в лагере что-нибудь, чем её можно будет связать. Может, наручники остались у кого из ваших…

– Да ты серьезно, что ли? – возмутился он.

– Куда уж серьёзнее. Ну, и постелить что-нибудь поищи, да. Не только ей, всем нам. Мы вчетвером здесь, пожалуй, останемся.

– Можно мне с вами?

– Как хочешь.

– Всё, лады! – Макс тут же побежал к лестнице, но на полпути вернулся. – А, я ещё воды и жратвы захвачу. Там же Ринат кашеварить взялся. А он дело знает…

– Да, захвати. Только учти – принцесса твоя мяса не ест.

– Понял!

Я снова обернулся на пленницу. Она сидела в прежней позе, смотря в одну точку. Хестия, закончив чистить ногти, тоже притихла. Достала откуда-то из-под воротника шнурок с простеньким плоским медальоном. Открыв его, бережно погладила что-то, скрывающееся внутри. Приглядевшись, я понял, что это завернутая петлей прядь длинных черных волос.