Регина не ответила, ещё больше съежившись и пряча лицо в сгибе локтя.

– Ну, а я выжила. Всем назло, – продолжила Хестия, встрепенувшись, нарочито веселым голосом. – Хотя порой и сама удивляюсь, как мне это удалось. Я сбежала из крепости с одним из караванов, вывозивших добычу. Скиталась по окрестностям Пасти, как зверёныш, пока не добралась до первых поселений. Жрала объедки из канав, воровала, побиралась. Могла сдохнуть еще десяток раз, но чудом выпутывалась. Порой мне кажется, что меня оберегает какая-то высшая сила. Мой хранитель. Я, например, много раз избегала ловушек – будто кто-то дергал за плечо, призывая поостеречься. И я начала доверять этому чутью. Оно меня ещё никогда не подводило…

Чуть помолчав, она снова усмехнулась, с издёвкой посмотрев на Регину.

– Скольких я погубила, говоришь? О, моя сладкая, многих, – горячо зашептала она, подсев ближе и наклоняясь к её уху.

– Хочешь знать мой рекорд? Двенадцать! Двенадцать за одну ночь. Когда я выросла, я вернулась в Хвостовую крепость. Конечно же, я не помнила всех своих обидчиков. Да и столько лет прошло, наверняка многие из них сдохли или покинули эти места. Но я долго вынюхивала и выспрашивала у местных. Мне удалось узнать дюжину имён тех, кто служил в гарнизоне во время той самой Жатвы…

Регина всё больше сжималась, слушая её полубезумный шёпот.

– Кого-то я прирезала прямо в постели. Кого-то – в нужнике, со спущенными портками. Кого-то – на стене. А потом отрезала у всех причиндалы и сбросила в общий котел. Ты говоришь, что я чудовище? Что я – само зло? О, да, это так. Но я никогда не чувствовала себя лучше, чем в ту ночь. Мне казалось, что всё это время мама стоит за моей спиной и направляет мою руку. И знаешь, что? Я уверена – в ту ночь она улыбалась.

По ходу её рассказа у меня холодело внутри, а под конец и вовсе ледяные коготки пробежали вдоль позвоночника. Особенно когда я вспомнил про прядь чёрных волос в медальоне. И про кое-что ещё…

Нырять в серый мир рядом с Хестией я по-прежнему опасался, но я попробовал заглянуть туда медленно – будто не ныряешь, а лишь погружаешь лицо в воду. Ощущения были непривычные – перед глазами всё поплыло, постепенно теряя цвет и превращаясь в серые силуэты. Но сам я при этом оставался в реальности.

Над Хестией вырисовалась знакомая фигура призрака. Женщина с длинными темными волосами, в изорванном одеянии, парила над ней, трепетно согнувшись, как над младенцем, и ласково гладила её по голове страшными, окровавленными по локоть руками. Сама разбойница не могла чувствовать этих прикосновений – призрак находился на изнанке. Но выглядело это по-настоящему жутко. У меня перехватило дыхание, и я смотрел на них, как завороженный.