Холодный рассудок в этой ситуации был даже, пожалуй, вреден. Потому что я со всей отчетливостью понимал, что кровь всех этих людей, погибших сегодня – в том числе и на моих руках. Я ведь знал, насколько опасно оставаться в этом районе. Я мог бы попробовать убедить Караева увести людей отсюда. Но я все силы бросил на то, чтобы захватить этот треклятый пилон и вытащить Лиску. Это стало для меня навязчивой идеей. И в итоге – столько народу полегло, а пилон так и стоит неприступной пирамидой.

А ведь я и сам мог бы погибнуть. И если наш пакт с Козлоногим имеет реальную силу, то тогда бы я погубил и дочку. Я был слишком упрям, надо было действовать тоньше, осторожнее…

Легко, конечно, об этом рассуждать сейчас, когда уже ничего не исправишь…

Мы с Харулом и Хестией сидели на крыльце здания, апатично наблюдая за царящей вокруг суетой. Регина держалась чуть поодаль от нас. От медицинской помощи она отказалась, сославшись на то, что раны залечит амальгама. Приняла от одного из ортосов лишь бутыль с питьем.

Демонов поблизости уже не осталось, но двор избрали чем-то вроде перевалочного пункта. Солдаты очищали его от трупов и от остатков баррикад, рядом с пилоном остановились какие-то повозки – похоже, обоз с припасами. Там же быстро развернули навес, под которым оказывали помощь раненым.

Великан-гракх, к моему, да и не только моему удивлению, выжил. Его буквально откопали из-под целой горы мертвых демонов, всего в кровище и прочей требухе, и оттащили под навес к медикам. На нём живого места не было, но судя по всему, выкарабкается. Бессмертный, как тихоходка.

– Охо-хо, ты погляди-ка, кто заявился! – вдруг оживилась Хестия, указывая на небольшой отряд, приближающийся к пилону. – Неужели сам Данакт Ортос, собственной персоной? Может, и копьем своим знаменитым помашет, разгонит Скверну?

– Вряд ли, – усмехнулся Харул. – Слишком грязная работёнка.

Эта группа воинов резко выделялась среди прочих богатыми доспехами. Их возглавлял рослый ортос в массивной золоченой броне, похожей на ту, что была у Дангилая. Верхняя часть её была громоздкой, с решетчатой конструкцией, крепящейся где-то в верхней части спины и разворачивающей за головой воина герб с золотым двуглавым орлом. Издалека я даже принял его за российский, но нет, стилистика другая.

Рядом с ним в воздухе плыло странное призрачное существо, сотканное из голубоватого света. Женщина в причудливой одежде, кажется, составленной из десятков широких лент. Головной убор её был похож на капюшон рассерженной кобры или на ту штуку, что носили египетские фараоны.