— Но они уже… слишком далеко от нас, — неуверенно добавил я. — Это Слуги, да… мразота последняя… убивают, насилуют… жрут…

— Слуги всего лишь звери-прислужники, — спокойно ответила Дарина. — Их такими специально создают, мерзкими и максимально ненавидящими людей. Сваливают на них самую отвратительную работу. Знаешь, что во время Великой Отечественной самые злобные каратели были из местных? Нацисты поручали им ту работу, которой не хотели мараться — сжигать деревни, расстреливать женщин и детей, охранять пленных.

— Что-то слышал, — сказал я неуверенно. — Удивительно, что ты знаешь.

— Про войны нас всех учат. Вот Слуги именно такие каратели. Злобные, потому что понимают свою ущербность, что никогда не станут настоящими. Они исковерканные и мерзкие. Но сделали их такими Прежние. И по сравнению с Прежними они даже не зло. Так… гадость.

— Это вам Инсек сказал?

— Не только сказал, — Дарина посмотрела на меня. — Да, наша судьба сражаться с Прежними и их солдатами в иных мирах. Пытаться остановить зло, которое они несут. Но тебя… тебя я зря во всё это втянула. Зря призвала, зря приняла твою помощь. Я очень хотела быть с тобой. Я правда тебя любила с детства. И когда увидела в Комке — отпустила тормоза. Снесло крышу.

— Дарина…

Я взял её за руку.

Она отстранилась, но сумела сделать это так, что я понял — она не брезгует мной, а наоборот, не хочет запачкать своим прикосновением.

— Я неправа. Сильно неправа. Когда узнала, что ты уже не станешь обычным человеком, надо было всё тебе рассказать. Повиниться. А я испугалась. Решила промолчать. Думала, может быть, есть способ. Какой-нибудь мутаген. Но если возвратный мутаген не подействовал, то больше ничего нет. Слишком глубинные изменения, не на клеточном уровне. Мы, Слуги, монстры — переделанные люди, основа человеческая, изменения можно откатить. А Призыв меняет сильнее.

Я вспомнил слова Ивана про то, что биологически он человек. Видимо, Призыв и впрямь вторгался куда-то глубже ДНК.

— Всё, проехали, — сказал я. — Дарина, зря ты не сказала. Но я понял. И я не сержусь, честно. Что было, то было. Не жалею.

Дарина молчала, глядя на меня строго и задумчиво. Я подумал, что никогда не видел её такой. Ну или не представлял. С той минуты, как мы впервые были вместе, она стала для меня Дариной, моей девочкой; Изменённой, но нуждающейся в защите, слабой, беспомощной, за которую я в ответе.

А она не девочка. Она жница, более того — хранитель.

— Мне надо подумать, Максим, — сказала она. — Спасибо, что привёл сюда, было интересно. Но не моё. Я пойду, ладно?