— Это как в книжке про любовь, — объяснил я. Мой голос вернулся, только сделался хриплым. — Она любит его, он любит её, но всё равно все страдают.

— Мне больше не для кого становиться человеком, — сказала Дарина, не отрывая от меня взгляда. — Лучше ты, Настя.

Я воткнул иглу в плечо куколки и вжал поршень, отправляя миллионы наноботов отменять все изменения сразу.

Наська ойкнула и села на пол. Я погладил её по голове и взял Дарину за руку. Сказал:

— Извини. Единственный выход. Я же не могу всех их убить. Хотя, наверное, могу! Но не хочу.

Она обняла меня, и мы постояли так несколько секунд, чтобы запомнить друг друга навсегда.

— К Гнезду бежит Милана, — сказала жница.

— Я знаю, — ответил я. — Я чувствую. Объясни ей всё сама, хорошо? И моим тоже. Отведёшь к ним Анастасию и всё расскажешь.

— Они меня не простят, — сказала Дарина.

— Да, — согласился я. — Но поймут. Со временем. И ещё Лихачёву…

— Я всё расскажу.

— Он правильный чел. Всем нашим объясни.

Я вдохнул запах её волос, поцеловал в шею. Спросил:

— Росс сто двадцать восемь? Саельм?

— Максим, я не знала, — сказала Дарина. — Я не поняла…

— Понял только Прежний, — я покачал головой. — Ещё при первой встрече, наверное. Или после Высшего, не знаю. Он понял, что из меня можно выжимать смыслы. Я не знаю, почему так получилось. Но когда я с тобой… с Гнездом… я что-то делаю. Меняю себя, меняю других. Прежние это подбирают. Не кристаллы, кристаллы лишь символ, они получают куда больше, и это им давать нельзя.

Она всё понимала, и я всё понимал, но всё-таки проговаривал вслух, убеждая больше самого себя, чем Дарину.

А за её спиной защищённая зона Гнезда формировала экран.

Он не был круглым, как обычно показывают в фантастических фильмах. Вытянутый прямоугольник, медленно разгорающийся серым светом, достаточно большой, чтобы сквозь него пригнувшись прошла старшая стража или протиснулся монах… или шагнул я.

Пора было сделать то единственное, что защитит Гнездо.