— Вы имели право бросить Брегону вызов…

— Одержать победу и взойти на престол. — Устало закончил Габриэл. — Да, это так.

Арианна нахмурила брови. В зареве огня ее личико показалось воину особенно хорошеньким. Когда Эридан был чем-то огорчен или удивлен, он морщил лицо и сводил брови совершенно, как она. Улыбка коснулась губ учителя при воспоминании о юном ученике.

— По правилам, записанным в Летописи от Сотворения, король, складывая бремя владычества, лично избирает приемника. Теобальд намеревался сообщить имя сразу после празднества в честь Луноликой. Претендентов было двое. Брегон и…

— Вы, — выдохнула она, рухнув на траву. Суховей жег щеки и шею. — Я вмешалась в ход эльфийской истории…

— И подтолкнули всех нас к краю, — насмешка шерла ранила ее.

Арианна сверкнула взглядом, но он не отреагировал.

— Еще есть шанс все исправить, — минуту спустя проговорила Лебедь. — Вернитесь в Мерэмедэль. Заявите о своем праве. Война закончится, не успев начаться, и вы, — ее глаза вспыхнули надеждой, — спасете Верхний Мир.

— Слишком поздно. — Процедил Габриэл.

— Почему?

— Я изначально отказался от притязаний на трон.

— Что? — Арианна не поверила ушам. — Почему?

— Это касается только меня. — Оборвал он и, откинувшись на траву, заложил руки под голову. — Часов через пять тронемся в путь. Ложитесь.

Арианна надула губки и, расстелив плащ на земле, отвернулась. Больше они не разговаривали.

… Габриэл не спал до зари. Он вглядывался в белеющие шапки дождевых облаков, и долго размышлял над словами попутчицы, а после вдруг задумался о ней самой. До изгнания из Мерэмедэля, он знал лишь ее репутацию: наемная убийца, враг его народа и короля. Но стоило ему узнать ее без маски, он понял, она совсем иная: хрупкая, ранимая, мечтательная — лучик Рассвета с чистой душой и отважным сердцем. Чего таить: они с ней не такие уж разные. Беглянка, отказавшаяся от прошлого; бесприютная бунтарка, не покорившаяся нравам эпохи; воительница, бросившая вызов судьбе и верующая в собственные идеалы — чем не его зеркальное отражение в Верхнем Мире? Чем не его тень, отброшенная рассветным огнем на запад?

* * *

Минул четвертый день, а они по-прежнему шли Тропой гномов.

Затерявшись в самом жутком уголке равнины Трион, им было не до разговоров и обменов любезностями. Жалящий суховей кружил по холмам и низинам. Почву резали рваные трещины. Все звуки изменили тональность и преисполнились визга и ярости. Грохот реки в низине стал оглушителен и резок. Эхо шакалов — пронзительно и зловеще. Монотонный шелест трав — утомителен и горек.