Йонан уже стоял с мечом наготове, он одним ударом отрубил метнувшуюся к нему голову. Но ему тут же пришлось разворачиваться и отбивать атаку другого летуна с его клювом-кинжалом. Этот тоже рухнул на землю без головы, но каким-то образом был жив еще некоторое время.

Келси закричала и бросила камнем в спикировавшего на нее летуна. Она особо не надеялась, что сумеет его сбить, – тварь была размером с половину ее самой и с огромным размахом крыльев.

Камень вспыхнул – и птица свернула в сторону. Келси проследила за ее полетом и, к своему ужасу, увидела кое-что еще. Из широкого носа, занимавшего почти треть лица демонического монстра, вырвались две струйки красноватого дыма – тонкие, лишенные питающего их пламени, но они не рассеялись в воздухе, как ожидала Келси, а образовали отчетливое облако или пятно. Сумерки уже сгустились, но этот дым – или дыхание – оставался различим.

Птицы снова набросились на Йонана; кажется, они решили, что этого врага им будет легче одолеть. Воин парировал удары клювов мечом, не сдавая позиций. Чуть запыхавшись, он крикнул Келси:

– Не давай им окружать нас! Разрывай круг!..

Девушка взмахнула самоцветом, не надеясь попасть в кого-то из летунов, но те обратились в бегство, спасаясь от искр, которые рассыпало ее единственное оружие. Келси встала спиной к спине с Йонаном.

– Возвращаемся в лес? – спросила она.

– Только не на ночь глядя, – отозвался он.

И Келси признала мудрость его слов. Возможно, сень деревьев укроет их от птиц, но там они очутятся в Месте Тьмы. Здесь, на открытом месте, они хотя бы видят нападающих.

Три птицы пали от меча Йонана, но остальные попытались образовать над ними круг в воздухе. И только непрерывные удары, которые наносил Йонан, не позволяли летунам окончательно замкнуть его.

Келси не понимала, почему они не взлетят повыше, туда, где он не сможет до них дотянуться. Но какому бы плану они ни следовали, тот явно предполагал, что птицы должны оставаться рядом с землей, как можно ближе к этим двоим, кого они хотели захватить.

Келси вдохнула поглубже и закашлялась; в горле у нее саднило, глаза жгло. Дыхание монстра оседало на них. Девушка принялась отчаянно размахивать цепочкой с камнем. Может, это и отпугивало птиц, но на красные клубы не повлияло никак. Келси закашлялась снова; воздух, который приходилось вдыхать, душил ее. В носу и горле все горело. Глаза начали слезиться, и она ничего не могла толком рассмотреть. Но она изо всех сил старалась удержаться на ногах и отогнать эту новую опасность – однако той было плевать на самоцвет. Неужели она стала слишком сильно полагаться на камень, потому что прежде он ее не подводил? У всего есть пределы, и, возможно, они оба их достигли.