— Плохо. И не там, и не здесь.
Ходящая кивнула задумчиво, а потом попросила:
— А проводишь меня к тому, кто его лечит?
Собеседница окинула её внимательным цепким взглядом и сказала:
— Это ты у Главы спрашивай. Я тут не распоряжаюсь.
С этими словами он подняла с осклизлой лавки кадку с мокрыми тряпками и вышла в раздевальню.
Волчица проводила девушку задумчивым взглядом.
…Снова они встретились к вечеру. Клёна принесла целителям трапезу и первой, кого увидела, войдя в Башню, была Ходящая. Та стояла рядом с Клесхом и что-то говорила внимательно слушавшему её Ихтору.
Мужчины оглянулись, когда услышали, что входная дверь хлопнула. Клёна вопросительно поглядела на отчима — можно входить или нет? Он кивнул, и падчерица пристроила корзинку на край стола, взялась накрывать.
— Отними ему ногу, — услышала девушка слова Ходящей. — Она гниёт. Оставишь — парень не выживет.
Ихтор качал головой:
— Отнимем, всё одно умрет. Не перетерпит. Пойми ты это. И травами дурманить нельзя — сердце едва бьется.
— Да он у меня на сломанных ногах две седмицы по лесу шёл! — в сердцах воскликнула его собеседница. — И дошёл! Дай хоть попробовать.
Целитель перевел взгляд на Главу. Тот сказал спокойно:
— Парень умирает. Если ногу оставить — не жилец уж точно. Если отнять, может, выдюжит, — и закончил: — Хоть попытаемся. Мара, когда?
Клесх повернулся к Ходящей.
Та задумалась.
— На рассвете лучше всего. Выспаться надо. Ввечеру за такое только дураки берутся. Да и целитель ваш, аж шатается, — она кивнула на Ихтора. — Того гляди, помрёт раньше чем тот, кого лечит.
Клёна выставила из корзинки снедь, молча забрала ведро с окровавленными повязками и вышла, будто всё происходящее её никак не касалось.
И только на крыльце привалилась спиной к щербатой каменной стене Башни, силясь объять рассудком страшную мысль: