— Приведет — встретим. Опять же Мара — сестрица Лютова ненаглядная — нынче в Крепости. Так что на месте брата я бы многажды подумал, прежде чем козни Цитадели строить.

Лесана открыла было рот, расспросить наставника о Маре, о том, какими путями привело её к обережникам, но Глава уже повернулся к Тамиру:

— А ты чего стоишь с таким лицом, будто родную мать упокоил?

Колдун, который всё это время безучастно глядел в узкое окно, вздрогнул. Он перевёл растерянный взгляд на человека, задавшего ему вопрос, и теперь безуспешно силился собраться с мыслями. Наконец, совладал и произнёс сипло:

— Глава, муторно мне, рассудок туманится. Ты позови наузников. Я расскажу, что вспомню.

Клесх с удивлением посмотрел на Лесану, а та без слов вздернула Тамирову рубаху, показывая вырезанную у него на груди резу.

100

100

Руська нынче удрал от дядьки Донатоса, ибо наставник, вместо того, чтобы взять паренька в мертвецкую, заставил его зубрить заклинание. Да ещё такое заковыристое, что весь язык стешешь, покуда выговоришь. Одним словом, морока. Вот мальчонок и улизнул незаметно, едва крефф отвернулся к старшим ребятам.

Взрослые парни, конечно, видели, что паренёк решил сбежать, видел это и Зоран, который был нарочно приставлен следить за молодшим. Но никто недотепу не выдал. Пожалели. Дитё все ж. А Руська по дурости-то сперва убежал, а потом уж подумал: ведь Зорана наставник, пожалуй, высечет, что не уследил.

От этой запоздалой мысли Русаю сделалось горько и гадко на душе. Так гадко и так горько, что он, вместо привычной охоты на ворон, отправился на конюшню. Ибо тоску его мог понять и разделить один человек во всём свете — Торень. Уж он-то умел тосковать с полным знанием дела.

Мальчонок не прогадал. Конюх сидел на узкой скамье возле старой клети, в которой хранили овёс для лошадей, и скорбно вздыхал, вертя в пальцах какую-то железяку.

— Пришёл? — спросил конюх безо всякой радости. — Ой, горемыка ты… Одни кости да глаза во все стороны торчат.

Руська решил не сбивать мужика с горестного расположения духа, а потому не стал уточнять, каким образом глаза могут торчать во все стороны. Вместо пустопорожней болтовни он сел рядом с Торенем и тоже пригорюнился.

— Вот, погляди, — вздохнул конюх. — Это вот что? Я тебя спрашиваю, а?

Мальчик поглядел. В руках у собеседника оказалась ржавая железная колючка.

— Не знаешь? — спросил Торень, хотя и без того ответ был очевиден. — А я тебе скажу.

Конюх ещё раз покрутил колючку перед глазами и возвестил: