— А может быть, нам стоит всё же ликвидировать его, чтобы устранить все риски? Его исчезновение никто не свяжет с нами.

— В этом нет необходимости.

— Хм, — хмыкнул Рикардо, с интересом рассматривая непроницаемое выражение лица Марии. — Защищаешь его? Может, ты и сама испытываешь к нему определённую сентиментальность, а? К таким, как он? Таким, как ты?!

Она ещё загодя почувствовала, что он хочет затронуть эту тему. Хочет ранить её. Но осталась абсолютно спокойна.

— Нет, это вовсе не так.

— Очень надеюсь. Подобные тебе вынуждены влачить жалкое существование, скрываться, бояться собственной тени. У них — нет будущего. Но ты — другое дело. Ты заняла место настоящего, живого человека. Моей сестры. Ты имеешь всё, что должно было принадлежать ей. Живёшь её жизнью. Дышишь её воздухом. Никто не подозревает о твоей истинной природе. Никто кроме меня, и моей матери, которая уже никому об этом не расскажет, потому что обречена пробыть в психлечебнице до конца дней. Ты же хочешь, чтобы так и оставалось?

— Да.

— В таком случае не смей ассоциировать себя с ними. Не смей жалеть их, думать об их судьбе. Ты поняла?

— Да.

Её односложные ответы и безучастное выражение лица подчёркивали значение его слов. Это не была его сестра. Лишь её копия. Прекрасно выполненная, с виду лучше оригинала, но от этого не переставшая быть копией. И хотя Рикардо, публично позиционировавший себя как католика, на самом деле не был уверен в существовании бессмертной души, он никогда не смог бы испытывать к ней тех чувств, которые испытывал к своему покойному отцу, к своей почти уже покойной (во многом — его стараниями) матери и своей покойной сестрёнке. Он не любил этих чувств. Они заставляли его поступать иррационально, либо ненавидеть себя за то, что поступает рационально, когда это причиняло близким боль. Они мешали ему быть максимально эффективным, были ненужным препятствием к его цели. Он надеялся когда-нибудь он избавиться от них полностью. И всё же порой он желал, чтобы на месте этой копии появилась та милая малышка, которая всегда способна была затронуть его сердце.

— Я дал тебе жизнь. Жизнь, которая тебе не принадлежала. Так не подведи меня, — буркнул он напоследок.

— Не подведу.

Действие сильнодействующего средства, блокирующего проявления эмоций, принятого ею, как всегда, перед визитом к Рикардо, окончилось примерно через двадцать минут после выхода из кабинета. Большую часть пути из Рио обратно в Алкантару, находясь наедине с собой, девушка дрожала и беззвучно плакала.

Аэродром Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.