— По матушке.

Они и без того похожие, сделались вдруг вовсе неотличимы, и Ежи кивнул, показывая, что понял. Писец же склонился над бумагами, скрывая в них глубочайшее свое разочарование — у него на день нынешний тоже планы имелись, тут и гадать нечего.

Перетерпится.

— Так вот, — сказал то ли Фрол Матвеевич, то ли Матвей Фролович, возвертая себе прежнюю степенность. — Ушла она. Я и отпустил. Отчего не отпустить, когда они с Маланькою с маленства вместе? Моя-то супружница преставилась давно, мир душе её…

Он осенил себя знамением и замолчал, чем воспользовался Матвей Фролович.

Или…

Не важно.

— Пришли, стало быть, кваску испили, пряничков откушали. Найсвежайших! Из Китежа самого вез, думал порадовать. Орехов опять же, в меду вареных. И…

— Погодите, — перебил Ежи, понимая, что этаким макаром до сути дела они не доберутся. — Сколько девушкам лет?

— Пятнадцать, — хором ответили купцы и друг на друга глянули.

— Невесты уже, — Фрол Матвеевич шубу-то да приоткрыл. — Думал, просватаю свою по осени… жених вот нашелся хороший, крепкий парень.

— А Маланька-то уже… осенью свадьба, — Матвей Фролович смял платочек. — Тепериче вона… пока никто не знает, я своим велел молчать, чтоб вот они…

И кулак под нос Ежи сунул, показывая, как именно молчать следует.

— Девки-то хорошие, но с дурниной…

— Бабы без дурнины вовсе не бывает, — возразил Фрол Матвеевич. — А этие… Баська вон все книжки свои читала…

— Одни беды от них!

— Может, и так, да только… одна она росла, без материнское ласки, как не баловать?

— Так, значит, вечером ваша дочь пошла в гости? И пришла? И девушки… откуда исчезли?

— Со двора, — ответили купцы вновь хором. После Матвей Фролович добавил. — От… попили чаю, стало быть, а после смотреть стали сундуки, шитье, чтоб порядок… и девок отослали.

— Мамок тоже отослали.