– Я тоже. – Сержант Голя протягивает мне руку.
Боюсь, они не знают, какой договор с дьяволом только что подписали. Я чувствую раскаленные ножи и вливающиеся в горло струи кислоты. Когда я думаю о том, чего может хотеть от нас Эстер, у меня нет никаких сомнений, что она избавит нас от остатков совести. Остатков того, что верующие называют душой. Мы так или иначе превратимся в трупы – этого уже не избежать.
Мои мысли прерывает громкий взрыв. Мы вскакиваем, а полусонный Петер налетает на стену. Выбежав на плац, мы слышим, как на крыше медсанчасти орет что есть мочи один из парней Земека. Мы задираем головы, чтобы разглядеть часового и понять, что он кричит. Кажется, это Стен. Он успокаивается лишь тогда, когда из здания выбегает командир роты. Взгляд капитана полон ярости.
– Что случилось, солдат?! Успокойся, черт бы тебя побрал!
– Так точно, господин капитан! – Из-за края крыши появляется бледное лицо капрала Борна. – Уже его успокаиваю.
– Но что стряслось?! – кричит Бек.
Йонас Борн молча смотрит на него, будто вопрос оказался чересчур трудным. Если бы его задал кто-то другой, он наверняка бы не ответил. Но, видя гнев капитана, он постепенно собирается с силами и пытается отдать честь.
– Господин капитан, санитар, старший капрал Хансен, перепрыгнул через ограждение СМЗ и наткнулся на противопехотную мину. Он мертв.
Больше ему ничего произнести не удается – приступ тошноты валит его с ног. Снизу слышно, как он блюет. Кричавший до этого рядовой Стен снова начинает орать. Такое впечатление, будто оба сошли с ума и готовы последовать за Робертом Хансеном.
Капитан Заубер смотрит в землю. Один из ее помощников мертв, и смерть только что лизнула ей ноги. Наверняка сейчас она представляет себе тело, разорванное на разбросанные в радиусе нескольких метров куски, и, возможно, напряженно размышляет, как выбраться с заминированной территории.
Я пытаюсь снова заглянуть в головы офицеров. От того, что они решат, теперь зависит жизнь персонала Дисторсии. Но в большей степени – от каприза Эстер, от цифровой прихоти или точного плана. Если бы я мог предвидеть ходы противника, возможно, я сумел бы спасти остальных. Спасти Неми и себя. Однако я знаю, что это невозможно: меня давит своей тяжестью количество переменных, а вера, которую возлагают на меня товарищи, – лишь бесполезный груз.
Глава четвертая
Глава четвертая