— Не танцевал. Просто сумка упала на пол.

— Где?

— В гостинице.

Марко недоверчиво сощурился. Смотря в уверенные глаза Шейна, он с легкой надеждой в голосе спросил:

— Когда на тебя напала та сумасшедшая? Это ведь она виновна?

— Нет. Сумка упала на пол, когда я решил прилечь на кровать.

Марко снова закрыл глаза и глубоко вздохнул. Из-за бессонной ночи, частично проведенной в дороге, нервы его уже были на исходе.

— Это были мои любимые чашки.

— А кто берет в путешествие фарфоровую посуду?

— И из чего мне теперь пить?

Шейн вяло пожал плечами и отвел взгляд к окончательно затухшему костровищу.

— А я предлагал Вам купить чашку, тогда, рядом с торговцем.

— И я должен был понять, — Марко бросил на снег рядом с собой осколок, — что это был намек на то, что ты разбил в клочья всю мою посуду?

Шейн все же ощутил толику вины. Искоса взглянув на Марко, он приподнял железную чашку в своих руках и ответил:

— Когда я допью, Вы можете взять мою посуду или, если это слишком противно для Вас, можете сразу попить из ладоней.

— Наглый… — Марко начал зловеще улыбаться. Злость в его глазах росла с каждой секундой. — Какой же ты наглый…

— Не наглее Вас, учитель.

Марко плотно стиснул зубы. Из-за его широкой открытой улыбки ряд его ровных зубов выглядел, как оскал хищника. Тем не менее Марко чувствовал себя двойственно. С одной стороны он уже был готов убить Шейна за время всего этого путешествия, с другой стороны, подобное самоуверенное поведение мальчишки его и цепляло. Было в этом юноше что-то, что противоречило всем правилам этого мира, и это было любопытно. Марко буквально разрывался между желанием закричать или рассмеяться, однако второе все же возобладало. Мужчина засмеялся так громко, так неистово, что сам Шейн начал поглядывать на него, как на сумасшедшего.

Стоило Марко успокоиться, как он тут же поднялся на ноги и приказал:

— Помой свою кружку и дай мне.