— Слушай, а не делаем ли мы ошибку, обсуждая это всё тут? — спохватилась внезапно Эри. — Вдруг кто-то услышит?

— Нет тут никого, — вздохнул Лин. — Я же слушаю. Но вообще ты права, лучше не надо, наверное. Дома поговорим. Пошли купаться? — предложил он.

— Пошли, — согласилась Эри. — А огурец тебе зачем?

— Хочу проверить лётные качества. Понимаешь, возникла у меня мысль, что редкий огурец в здравом уме долетит хотя бы до середины озера Приваловых, ну и…

— Положи немедленно! — сердито сказала Эри. — Идиотская идея. Положи, я сказала! Лин, положи огурец, пока я тебе этот огурец… да что ж такое!!! Отдай! Рыжий, это нечестно, отдай сейчас же!

— Жизнь вообще… несправедлива, — возвестил Лин, который держал огурец на вытянутой руке над головой. — Никогда… не получается так, как хочется… ай! Ты чего, щекотно же!

— А вот будешь знать, — Эри откусила от отвоеванного в честной схватке огурца изрядный кусок, прожевала, и продолжила, — будешь знать, как хулиганить. Идём, идём. Правда, надо освежиться, вон жара какая.

* * *

— Никогда не стоит недооценивать местных, — уставший Скрипач сидел в кресле, в комнате, откуда он разговаривал, было сейчас темно, подсветка имелась только в той зоне, где он сидел. — Примеров тому множество. Если вы думаете, что это только вы попали в поле зрения аборигенов, вы ошибаетесь. У нас это было много раз. Очень много.

— Например? — с интересом спросила Эри.

— Всего сразу и не вспомнишь. Когда Джессику вывозили, во время той операции, — Скрипач зевнул. — Да много где. И на счет недооценки — вот это совсем зря. Бертик на Терре-ноль сумела рассчитать Сеть, ты, Эри, сумела просчитать фрактал — а кем вы в это время были? Сами по себе, и это вам не мешало замечать и анализировать то, что вокруг…

— Мы тебя разбудили? — вдруг догадался Лин. Скрипач кивнул, и зевнул снова. — Прости. Давай потом поговорим.

— Мы на корабельное время переходим, — объяснил Скрипач. — Лучше сейчас, потом, боюсь, может быть нескоро.

— Когда старт? — Лин нахмурился.

— На днях. Точно никто не знает, — пожал плечами Скрипач. — Боюсь, не просто так не знает. Секретность, мать её.

— Даже так? — Лин с тревогой посмотрел на Скрипача. Тот улыбнулся.

— Не переживай, — посоветовал он. — В таких делах без секретности никогда не обходится, ты же понимаешь.

— Так что нам с местными делать? — спросила Эри. — Не открываться же им, в конце концов?

— Можно и открыться, всё равно не поверит никто, — Скрипач посмотрел на неё. — Так что если и не открываться, так только из жалости к ним же самим. Одно дело — бредить идеей. Другой — пытаться доказать что-то окружающим на основе непоколебимой веры. За идею не посадят в дурдом, только посмеются. А вот за фанатизм… сами понимаете.