— Как жаль, — еле слышно произнес Пятый. Подошел к окну, выглянул — у крыльца Эри и Лин мыли дыни под уличным краном, который для полива. Всё правильно, дыни они сейчас положат на стол, на полотенце, захваченное из дома, и принесут на террасу уже чистыми. — Я не знал, что так бывает, — совсем беззвучно добавил он. — Не знал, что так бывает…

* * *

— …те моменты, что навели меня на определенные мысли, о которых я скажу дальше. Помните, когда мы только-только прилетели сюда, на вокзале нам просто так выдали деньги, которые у нас якобы украли? — Пятый обвел взглядом сидевших за столом. — Нас тогда этот момент сильно удивил, мы поняли, что поступок того человека выглядел мало что нелогичным, он был… абсурдным, даже более того, анормальным, с нашей точки зрения. Но мы тогда поговорили об этом, и забыли — а вспомнил я про этот момент только сейчас. Уже по прошествии времени, и после того, как мы с вами, что греха таить, основательно привыкли к тому, что видим, и в чем живём.

— Во задвигает, — восхищенно шепнул Лин Сабу на ухо. — Заслушаться можно.

— Помолчи, — попросил Саб. — Да, всё верно. Но какой вывод?

— Не вывод, а выводы, — поправил Пятый. — Их несколько. Первый — что-то изменило законы, причем по всему миру. Второй — что-то изменило местных. Третий, и главный — кто-то изменил несколько параметров, в корне поменявших социум.

— Даже так? — удивился Саб. Пятый кивнул.

— Даже так. И после этого мне стало любопытно, когда же произошло это изменение. Я начал штудировать законы, но не все подряд, а лишь те сегменты, которые представляли для меня интерес.

— И какие именно? — Эри поставила чашку, и вытащила из вазочки конфету.

— Их немало, но я могу выделить из того, что проверял, некоторые моменты. У любого социума есть общие пределы допустимого. Для всех рас. Для всех социальных групп. Например, пределы жестокости. Чаще всего речь идет об убийстве, геноциде, глобальных войнах, и прочих вещах, проговаривать которые я не хотел бы, всё и так и понятно. Есть вещи абсолютно неприемлемые — убийство ребенка, например. Пусть даже и непреднамеренное. Но сейчас я говорил про везде, а не про здесь. Потому что здесь всё иначе.

— Да? — Эри удивленно подняла брови. — То есть…

— То есть человек практически неприкосновенен, а предел жестокости — это убийство животного. Помните, мы наткнулись на этот момент, и удивились? Да, это есть. Во всех странах без исключения. Забой животных — существует, но он гуманный, с предварительным усыплением. Про это я вообще узнал совершенно случайно, в разговоре с Итом я упомянул про то, как бегает курица без головы, а потом… потом мне стало интересно, как же это делается здесь. Кур режут, разумеется. И не только их, мы же покупаем мясо, систематически. Но забоем занимается специальный человек, который обычно в деревне только один, и который знает способы, как убить курицу или овцу безболезненно. Выглядит, как полный бред, верно?