Пока проазмы настигали охотников и бросались в новые моря плоти, милиционеры выцеживали что-то из воздуха. Световой голем надвигался. Что задумал противник?

Тут с неба полилась струя света – узкий, еле видимый луч. Он упал на то, что казалось пушкой. Свет шел с луны – дневной луны, едва заметной на фоне солнца. Слабый лунный свет стекал в орудие, и на конце ствола открывалось отверстие.

Что-то блестящее двигалось в глубине ствола. Каттер смотрел, как завороженный.

Он долго не мог понять, что видит, ведь ему нужно было вести светового голема через воронки от взрывов (бомбы все еще рвались), через разгром, учиненный гражданами Совета, которые стали наступать после исчезновения ягов, при том что проазмы занялись вновь прибывшими, а милиция потеряла контроль над люфтгайстами, все еще сеявшими смерть и разрушение в своих полетах над хорошо защищенным поездом, и все же кое-что Каттер разглядел. Отрицая всякую систематику, новое явление увеличивалось в размерах. Каттер силился понять, что это такое.

Очертания объекта менялись ежесекундно. Сначала это был голый рыбий хребет, кости которого волнообразно изгибались, точно позвоночный столб или прорезиненный шланг. Потом в нем появилось что-то медвежье, затем крысиное, выросли рога, существо растолстело, светясь так, словно все его внутренности, и кожа, и кости состояли из фосфора. Так, как может светиться лишь гладкий холодный камень. Светлячок, маска смерти, деревянный череп.

Фехкарион. Лунный элементаль.

Каттер, конечно, слышал о нем, но не мог поверить, что эта стремительная, схожая со скелетом и с насекомым тварь, атакующая с такой быстротой, что глаз отмечал лишь намек на движение, некую складку в пространстве, – есть то самое лунное создание, о котором ходит столько рассказов. «О боги мои, о Джаббер».

– Толстоног… нацеливай голема на эту штуку, быстро.

Однако голем не отличался быстроходностью. Размеренным шагом он шел сквозь ряды милиционеров, расставив руки. Требовалось время, чтобы коснуться каждого, мимо кого он проходил, раздавить голову и влить в нее столько света, чтобы он устремился наружу, срывая шлем, посылая длинные концентрированные лучи из всех дырок, пронзающих одежду, так что люди напоминали звезды, пока голем не отпускал их.

Фехкарион рождался из пустоты.

– Быстрее, – повторил Каттер.

Элементалисты отступали, прикрывая заклинателей луны. Они хлестали кнутами голема, с каждым ударом отрывая от него все новые и новые пучки света. С голема летели световые брызги. От каждого удара головы Каттера и Толстонога дергались. У обоих шла кровь. Но они заставляли голема двигаться.