Грохаюсь на деревянный пол и ударяюсь затылком так сильно, что из глаз летят искры. В следующую секунду он уже сидит на мне и давит рукой мне на горло. Кровь с его разбитого лица капает на меня.

Вижу кулак… щека взрывается ослепляющей болью под левым глазом.

Он колотит меня еще и еще.

Слезы и кровь заливают глаза. Моргаю. У него в руке нож, и он замахивается им на меня…

Выстрел.

Звон в ушах.

Маленькая черная дырка в грудине двойника… Кровь бьет из нее толчками и стекает на живот. Нож вываливается из руки Джейсона и падает на пол рядом со мной. Он пытается заткнуть дырку пальцем, но кровь не остановить.

Я слышу его хриплый, прерывистый вздох. Он смотрит на того, кто стрелял.

Поворачиваю, насколько могу, шею и вижу еще одного Джейсона, целящегося в него из пистолета. Чисто выбритый, в черной кожаной куртке, которую Дэниела подарила мне десять лет назад на нашу годовщину.

На безымянном пальце его левой руки блестит золотое обручальное кольцо.

Мое кольцо.

Джейсон-2 нажимает на спусковой крючок, и вторая пуля сносит моему обидчику верхушку черепа.

Он падает.

Я поворачиваюсь и медленно сажусь.

Сплевываю кровь.

Лицо горит.

Джейсон-2 снова поднимает пистолет.

И целится в меня.

Я знаю – вот она, смерть, но слов нет, есть только мимолетный образ: я, мальчишка, на ферме деда в западной Айове. Теплый весенний денек. Огромное небо. Поля кукурузы. Я веду мяч через двор – навстречу брату, защищающему «ворота» между двумя тополями.

Почему именно этот образ возник у меня в мыслях на пороге смерти? Неужели это и был самый счастливый миг во всей моей жизни? Неужели именно тогда я и был на все сто процентов самим собой?