— Чувствуете что-нибудь?

— Да, — хрипло сказал Валерик, держа палец в пламени. — Тепло.

Спичка догорела.

Инженеры оторопело молчали. Завороженные, глядели на мизинец Валерика.

— Воткните палец в стол, — сказал Багбанлы. Лаборант послушно исполнил приказание. Палец до половины вошел в дерево стола.

— Теперь меньше входит, — сказал он. — Сначала почти весь палец был такой…

Багбанлы переглянулся с Приваловым. Потом принялся внимательно рассматривать установку.

— Кольцо Мёбиуса? — спросил он. — Любопытная идея… На каком режиме это произошло?

— Мы не думали о проницаемости, — звенящим голосом сказал Юра, — Мы хотели усилить поверхностное натяжение… Видите — «ртутное сердце»?… До этого Горбачевский двадцать раз лазил руками внутрь «Мёбиуса» — и ничего… А когда он подвинул грузик, а я в это время заиграл на гитаре, что-то срезонировало. Валерик с перепугу опрокинул все, и регулировка невозвратно пропала…

Колтухов оглядел молодых людей, притихших и испуганных.

— Цвет автоматики собрался, — проворчал он. — Тоже мне секретная лаборатория! Разве можно? Тот раз мне смолу испортили, теперь… Могли такого понатворить…

— Гитару не перестраивали? — спросил Привалов.

— Нет, — ответил Юра.

— Сыграйте в точности так, как играли.

— Надо записать звук, — сказал Багбанлы.

— А у нас есть магнитофон. — Юра живо притащил из комнаты громоздкий прибор.

— Это еще что за зверь? — удивился Багбанлы.

— Моя собственная конструкция. — Юра включил магнитофон и заиграл «Сербияночку».

— Задача! — сердито сказал Багбанлы. — Тут полно трезвучий и прочих, как они там в музыке называются, секстаккордов, что ли. Сложная частотная характеристика… Вы еще пели при этом?

— Пел, — удрученно признался Юра. — И топал ногами…