Я проводил взглядом Деспота, растворившегося в тенях (выглядело так, словно демон распался на пиксели, и каждый нашел место в микроскопических тенях неровностей земли), убедился, что соратник достаточно далеко от Ангел, и тихо скомандовал:

— Огонь.

Хеллфиш был далеко, и его выстрел прозвучал, как хлопок в ладоши, Ангел даже бровью не повела, хлопнула себя по виску, куда впилась пуля — словно комара прихлопнула.

А я, убыстрившись, ринулся к ней, пока двухминутная неуязвимость Невозмутимости работала. Кровь Белиала на доли секунды отключила Чумную ауру, и это позволило меня сохранить Ясность.

Ангел застыла, улыбаясь, и даже некроз не обезобразил черты прекрасного эльфийского лица. Ее голова была размером, как я весь, еле нашел чуть выше уха пулевое отверстие — из-за огромных размеров легата Кровь Белиала пробила брешь в ее магической защите лишь на том участке тела. Туда я и выдал полное Духовное ураганное комбо. В стороны полетели ошметки кожи, волосы, куски костей, брызги мертвой крови и капли мозга. Плоть легата казалось мягкой, ощущение было, что я молочу сгнившую тыкву: чвак-чвак-чвак…

Вражеская шкала жизни стремительно снижалась, и я помнил, чем сильнее их бьешь, тем полнее чумной резервуар… Надо отдать должное, Ангел была довольно резвой, пока я ее разделывал в Ясности, она повернула голову так, что пришлось немного сместиться. Конечно же, она поняла, что ее убивают, и не позволила опустить жизнь до нуля. Вернее, попробовала не позволить.

Я впервые так близко видел, как освобождается чумной резервуар — по рукам, ногам, волосам легата катится мутная волна чумной энергии, срывается с тела и расплескивается во все стороны взрывом Чумной ярости.

И это стало последним, что успела сделать Ангел. Несмотря на все ее бахвальство и, возможно, надежды на монструозное усиление от Ядра Чумного мора, многомиллиардный урон Ярости не нанес никому из нас даже единицы урона. Хеллфиша и Деспота прикрывал мой Путь пожертвования, а меня — все та же Невозмутимость.