— «Андрей» — прозвучало в центральном процессоре Т-1001 — «Любимый мой, солдат пленный Андрей».

Верта даже закрыла свои глаза машины. И, положив руки на женские из полисплава красивые оголенные бедра, провела руками по ним, как делали земные женщины. Она, задышала, громко, запрокидывая свою перед окном с вьющимися, как огненные змеи рыжими длинными собранными в длинный снова хвост до самой широкой ее округлой ягодицами задницы оголенную лбом голову.

Верта провела руками по своим изящным оголенным бедрам, задирая из жидкого металла вверх свое белое снова с крылышками платье с колен все выше и выше. И вот ее платье, просто исчезло и растворилось в ее жидкометаллическом Т-1001 женском теле. Оно просто ушло внутрь самого ее полисплава. В то, из чего Верта сама состояла. И Верта стояла уже полностью голая, перед своим окном и ее руки, голые полностью женские робота руки скользили по ее телу. Из которого, появились еще руки и еще. И они обнимали всю Верту и гладили везде. От скопированного, в точности как у настоящей живой земной женщины, заросшего рыжыми волосами, как и ее вьющиеся на голове волосы, над ее промежностью между ее красивых ляжек заросшего лобка. Скользя по голому овальному изящному такому же, как и ее округлые голые бедра с круглым пупком выпяченному вперед животу машины. Блестящего уже жидким сплавом металла. И вверх до торчащих возбужденных с торчащими возбужденными сосками вибрирующих как живые и настоящие, дрожащих грудей, сливаясь с ними и пальцами, погружаясь внутрь машины.

Ее встроенный молекулярный генератор громко загудел, как и робота Т-1001, одна из встроенных и запущенных в режиме работы плазменная высокомощная, превышающая все ядерные батареи других маркировок, батарея SUSAR-1000. C неисчерпаемым практически источником энергии для моделей этой серии и андроидной истребительной серии Т-Х. 8000000битный коммуникационный дисплей, молекулярный втроенный монитор робота полиморфа засветился внутри машины, просто ярким белым ослепительным светом, отключив полностью на нем изображение. И зеленые глаза Верты закрылись.

Верта, меняя цвета своего полиморфного женского тела, дико эротично застонала как живая человеческая женщина, потом на всех электронных мелодичных интонациях и звуках, превратившись в блестящий ртутью монолит, слившись с полом своего кабинета. И превращаясь, в большую, похожую на некоего гуманоида, каплю. Без лица и волос. В один большой монолитный блестящий зеркальный сгусток, словно выросший из того пола у окна ее кабинета. И этот ее элетронный как высоковольтная электроподстанция стон, превратился в некое гудение и внутренние жужжащие и пощелкивающие звуки.