Его голова рывком повернулась. Она мельком увидела седобородое лицо, угол глаза.

Оскалив зубы, она врезала ему сбоку по колену, но он в последний момент поднял ногу, и удар с глухим шлепком пришелся по мясистой части икры. Незнакомец не упал. Даже не вскрикнул. Может быть, слегка охнул и отступил в сторону. Когда он повернулся, Вик уже собралась с силами и снова замахнулась. На этот раз она била сверху, вложив в удар все силы.

Он отдернул голову в сторону, и дубинка угодила по плечу. На этот раз он даже не охнул, просто отступил на полшага назад. Она ударила еще раз, но он отразил дубинку предплечьем, отвел в сторону и набросился на Вик с такой скоростью, что она даже не увидела атаки, не говоря уже о том, чтобы убраться с пути.

Ее много били. Но никогда ее не били так сильно.

Она сложилась пополам, словно бумажный пакет, дубинка вывалилась из онемевших пальцев, она рухнула на колени в снег, разинув рот, с ниткой слюны, свисающей с губы. Обхватив себя руками, она могла только беспомощно сипеть, чувствуя, как ужасные, пульсирующие волны боли расходятся откуда-то сбоку живота.

В ее ботинке был спрятан нож. Но она не могла двинуться, не могла даже вздохнуть.

Человек присел перед ней на корточки, но она не могла видеть ничего выше его коленей.

– Инспектор Тойфель? Служанка короля сказала мне разыскать вас.

Этот высокий, писклявый голос нельзя было спутать ни с чем. Перед ней был Бремер дан Горст.

* * *

– Здесь больше никого нет? – спросил он, когда она плечом отворила дверь.

Ей захотелось рассмеяться, но даже при мысли об этом в боку снова вспыхнула боль.

– Нет. Больше здесь никого нет. – Ее последним гостем был Огарок. Когда она заплатила ему за предательство его друзей. Она взглянула на Горста. – У вас бывает чувство, что вы сделали в жизни неправильный выбор?

Он не ответил. Почему-то она приняла это за «да». Вик захромала по коридору, такому узкому, что Горсту пришлось развернуть свои огромные плечи вполоборота, чтобы пройти следом за ней. Проклятье, ну и холодно же здесь! Кажется, внутри даже холоднее, чем снаружи. Она наклонилась над маленьким столиком в маленькой столовой, вытащила купленные спички и зажгла огарок свечи, потом опустилась на стул, держась за бок. Горст продолжал стоять возле двери. Слабый свет, словно резцом, очертил тени на каменной глыбе его лица.

– Болит?

– Только когда я пытаюсь вздохнуть. – У нее было подозрение, что он сломал ей пару ребер. – Я ведь вас не ушибла?

Он осторожно положил на стол ее дубинку и покачал головой.

– Но вы могли бы хотя бы сделать вид, правда? Чтобы пощадить мою гордость?