– Пока что вы можете остаться здесь. Сомневаюсь, что вас станут искать в нескольких сотнях шагов от Народного Суда. К тому же у них и без вас хватает, за кем гоняться. Кажется, им вообще все равно, кого казнить, до тех пор, пока есть очередь.

– Что вы делали в той таверне? – спросил Горст.

– Не доверяете?

Он не ответил. Видимо, в вопросах безопасности короля начальник стражи не склонен доверять никому.

– Мне передали вот это. – Она с гримасой вытащила из-за пояса пакет и положила его на стол. – Драгоценные камни. От сестры короля, из Сипани. С их помощью мы собираемся подкупить стражу у городских ворот.

– Неужели алчность до сих пор в ходу?

Она фыркнула.

– Люди до сих пор люди…

В дверь громко постучали. Встретив взгляд Горста, Вик поднесла палец к губам – излишний жест, поскольку он и так почти ничего не говорил. Прильнув к стене, он беззвучно вытащил свой короткий клинок, длиной в предплечье, блеснувший в свете свечи безупречно отполированной сталью.

Итак, та дюжина сжигателей, которых она ожидала, оказались умными ребятами и дождались, пока она придет домой, прежде чем нанести ей визит. Скривившись, она нагнулась, вытащила из-за голенища нож и тут же спрятала его за своим предплечьем.

– Иду! – оживленно отозвалась она, двигаясь по коридору и чувствуя, как сердце грохочет в ушах.

Она открыла дверь, пытаясь сделать вид, будто невиновна ни в чем, будто у нее не сломаны ребра… На нее накатила головокружительная волна облегчения, и тут же – головокружительная волна боли, когда она слишком глубоко вздохнула.

– Огарок! Что такое? У меня гости.

Он стоял в холодном вечернем сумраке, глядя на нее во все глаза.

– О тебе ничего не было слышно пару дней. Я беспокоился. А потом… ну, в общем… услышал голоса…

– И, по-твоему, единственная причина, по которой мужчина может осквернить мой порог, это попытка меня убить? – Она передвинулась, загораживая дверной проем. Это было несложно: дверь была узкая. – У нас всех есть свои потребности, Огарок.

На его лице появилось удивленное выражение, затем сменившееся легким замешательством, очевидно, при мысли о том, что у нее могут быть потребности.

– А-а… Понятно.

– Я ценю твою заботу.

Он продолжал стоять, уставившись на нее. Вик взмахнула кончиками пальцев, практически прогоняя его: