Когда это у него были деньги на гостиницу?

Она на всякий случай выглянула тайком в угловое окно. Внизу брата нет.

— У меня был очень тяжелый день, Перри.

— Знаю-знаю, у тебя все дни тяжелые, я дико извиняюсь, но мне бы так хотелось где-нибудь немного отдышаться, и прости меня, пожалуйста, за прошлый раз, и вообще, я тебе цветы купил.

— Дэвид так и не отвечает на мои звонки.

— Да он мизинца твоего не стоит — и вообще без понятия, что значит семья.

— У Дэвида родственников целая куча. И он очень славный. Просто не нравится ему вскакивать среди ночи, потому что мой братишка захлопнул дверь своей квартиры и остался на улице. Но поступил он достойно — обрати внимание на прошедшее время. А цветы ты мне тогда прислал искусственные.

— Так оно и к лучшему, не завянут. И я не просто захлопнул дверь. И вообще, я больше тебя так не подставляю — в смысле, сейчас-то ты точно одна. Или нет?

Она сощурилась. Еще раз выглянула во все окна.

— А ты где?

— В смысле?

Она поняла, что слышит его голос сразу из двух мест: из телефона и из прихожей.

Сэл вышла из комнаты, пересекла кухню и гостиную, подошла к входной двери. Отодвинула задвижку, отцепила цепочку, открыла.

Одно утешение: Перри не такой мокрый, как в прошлый раз. Одной рукой прижимает к уху здоровенный телефон в духе «Звездного пути». Одет в грязно-бурый тренч нараспашку, под ним — замызганная черная футболка с четырьмя сердечками: три разбиты на пиксели, одно наполовину целое; прорванные на коленках джинсы — результат его нервической привычки скрести себя пальцами, сидя за компьютером, а не долгой носки. В другой руке большой прямоугольный пакет, обернутый футболками и обмотанный липкой лентой — пакетом он помахал, потом сунул его под мышку, и еще раз помахал освободившейся рукой.

Короче, Джон Кьюсак, версия 1.2.

Сэл резким движением сложила свой телефон.

Перри принялся лепить образ Джона Кьюсака версии 1.7.

Она вздохнула, улыбнулась и обняла его.

— Входи, чучело.

***